Мифриловый крест

— А еще не будет третьей мировой войны, терроризма, наркотиков, СПИДа, преступности, порнографии, алкоголизма…

— Достаточно, — я перебил Лену. — Да, я согласен, в мире много плохого, но разве это дает повод его уничтожать? Неужели все плохое, что есть вокруг нас, перевешивает все хорошее? В библии сказано, что, сотворив мир, бог осмотрел его и сказал "это хорошо". Неужели он ошибся?

— Он не ошибся. Мир действительно хорош, как и любое божье творение. Но срок истекает, приходит время подводить итоги. Ты не в силах ничего изменить, то, что предначертано, случится в любом случае, но лично для тебя итоги будут совсем другими.

— Разве я не погубил еще свою душу? Не забывай, я же был вампиром.

— Любой грех искупается покаянием. Еще не поздно покаяться и твоя душа будет спасена.

— И я попаду в рай. Все это очень здорово, но я предпочитаю быть живым на Земле, чем мертвым в раю.

— Ты не живой.

— Это временно, я постепенно восстанавливаюсь.

Лена тяжело вздохнула.

— Зачем ты пришел? — спросила она.

— Не знаю. Теперь — не знаю. У меня была одна безумная надежда…

— Что я предам господа и пойду с тобой?

— Что ты согласишься хотя бы соблюдать нейтралитет.

— В финальной схватке добра и зла нельзя соблюдать нейтралитет. Когда на карту поставлена судьба миллиардов душ, нейтральных сторон быть не может.

— Я так не думаю.

— Ты ошибаешься.

Я пожал плечами.

— Тогда больше не о чем говорить, — сказал я. — Оставайся с богом, — я хихикнул, — каламбур, однако. Прощай.

— Ты уходишь? — удивилась Лена. — Просто уходишь?

— Я не хочу причинять тебе боль. Не забывай, я все еще люблю тебя.

— Но…

— Я знаю, твой хозяин вернется и соотношение сил изменится. Я знаю, в следующий раз у меня будет меньше шансов, но я все равно не нападу на тебя. Можешь считать, что я боюсь погубить свою душу. И не делай такое лицо, у меня тоже есть свои понятия насчет того, что хорошо и что плохо. Да, они другие, чем у тебя, но они есть.

— Никогда не думала, что Сатана любит изображать благородство.

— Причем тут Сатана? — удивился я. — А, понял, ты думаешь, что это он диктует мне все, что я говорю. Придется тебя разочаровать — он совершенно ни при чем, он не вмешивается в мою душу. Знаешь, почему? Все очень просто, он просто считает, что это нехорошо. Он уважает своих друзей, а ты — ты слуга своего бога, его рабыня, а он твой хозяин, а мы с Головастиком… нет, мы все-таки не друзья, я погорячился, при такой разнице в силах дружба невозможна. Он мой учитель, а я его ученик, но я не раб, а он не хозяин. Он уважает меня и мне это нравится. А в твоих отношениях с богом — неужели в них есть место уважению?

— Это иллюзия, — возразила Лена, — Сатана — настоящий мастер иллюзий. Теперь я понимаю, как он захватил контроль над тобой. Мне тебя жаль.

— А мне жаль тебя. Прощай, — я встал со скамейки.

— Мы еще встретимся, — сказала Лена мне вслед.

— Посмотрим.

4

— Ни хрена себе! — только и смог сказать Михаил, когда я материализовался в прихожей. — Как это тебя угораздило?

— Подрался с одним служителем господа, — сказал я. — Все уже обошлось.

— И то хорошо. Пойдем, поедим, Юлька как раз ужин разогрела.

— Нет, спасибо, для меня сейчас есть — только кишечную флору травить.

— Не понял.

— Все ты понял. Я — живой мертвец. Одна девица порезала мне артерии и спустила всю кровь, я теперь могу существовать только в таком состоянии. Вот, смотри, — я продемонстрировал Михаилу шрамы на шее.

Можно было их ликвидировать, это совсем несложно, достаточно только пожелать, но тогда мое оживление отложится на несколько часов, мелочь, а неприятно.

Михаил задумчиво присвистнул.

— Так что это, — спросил он, — выходит, это уже не фэнтези, это уже, типа, мистический триллер? Типа, на тебя всякие иезуиты охотятся?

— Бери выше, — усмехнулся я, — сам мессия.

— Какой мессия?

— Светлый. Второе пришествие состоялось.

— Когда? Как?

— Когда? Сейчас посчитаю…три… или четыре… уже со счета сбился! Короче, то ли три, то ли четыре дня назад.

— И кто Христос?

— Одна девушка, я ее знал раньше.

Юля вышла из кухни и включилась в разговор.

— Ты победил? — спросила она. — Ты убил ее?

Я отрицательно покачал головой.

— Нет, я не убил ее. А насчет того, кто победил — мы оба умерли по разу, так что никто не победил. И вообще, сдается мне, что в этой схватке не может быть победителей.

— Страшный суд состоится? — уточнила Юля.

— Не знаю. Честное слово, не знаю. Если бы я верил в бога, я бы на всякий случай покаялся.

— А ты не веришь в бога? — заинтересовался Михаил.

Я пожал плечами.

— Нет, верить-то я в него верю, трудно не верить в того, с кем дрался, но служить ему я не готов. Я предпочитаю сохранять свободную волю.

— Дрался с богом… — проговорил Михаил с сомнением в голосе, и резюмировал, — круто. Типа, раны промыть или еще что?

— Нет, спасибо. А кстати, как с охраной, они уже приходили?

— Нет, не приходили. Думаю, этот Игорек все-таки решил никому не докладывать. Вот и хорошо.

— Воистину хорошо.