Мифриловый крест

— Да они постоянно все русское притесняют! То одно запретят, то другое… вот на днях во Львове памятник Степану Бандере поставили, вот ты скажи, ну разве ж это дело?

— Это не дело.

— То-то же!

— Мама, так ты серьезно считаешь, что для меня сейчас главное — очистить Москву от приезжих?

— Это не главное. Главное для тебя… да я не знаю, ты же волшебник, значит, умный! Так подумай своей умной головой, что вокруг исправить надо. Пенсии поднять или чтобы лекарства подешевле стали…

— Все лекарства или только те, которые тебе нужны?

— Если получится, то все, нечего жидиться, надо и о других думать, тогда и они о тебе подумают. Это евреи только о себе думают, мы, русские, должны быть щедрыми.

— А если не получится, чтобы для всех, тогда только для себя?

— И для близких, о близких тоже забывать нельзя.

— Близкие — это ты?

— А кто же еще? Или для тебя Зина ближе родной матери стала? Так она и сама о себе позаботится, она волшебница не чета тебе. Ты ей не изменяй, пока она тебя всему не научит, она хоть и страшная, да с лица воду не пить. О других бабах даже не думай! А то обидится, да и превратит тебя в лягушку какую-нибудь, тогда вспомнишь, что мама говорила.

— Вы преувеличиваете, Марина Федоровна, — сообщила Зина, материализовавшись посреди кухни, — я совсем не ревнива. Между прочим, я умею менять облик. Сергей, хочешь, чтобы я стала красавицей?

Я пожал плечами.

— Да какая разница? Ты мне нравишься не потому что ты красивая.

— Это правильно, — закивала мама, — главное, чтобы человек был хороший. Деньги-то нашла, дочка?

— Я вам не дочка, — отрезала Зина, — у меня своя мама есть. Точнее, была. А деньги я нашла, только какие-то они непонятные.

С этими словами Зина вытащила на свет божий толстую пачку долларов, на первый взгляд, в ней было тысяч пять.

— Это доллары, — пояснил я, — американские деньги. Их можно обменять на наши в любом… короче, это нормальные деньги.

— Тут много? На сколько хватит?

— Если много не тратить, то на год.

— Здорово. Сергей, ты чай не поставишь?

— Я сама поставлю, — засуетилась мама, — сейчас вареньица достану, сама делала в позатом году. Кушай, Зиночка, для тебя ничего не жалко.

3

Мы с Зиной сходили к метро и обменяли тысячу долларов на рубли. Баксы оказались нормальными, не фальшивыми, и никаких проблем с их обменом не возникло. Несмотря на то, что мама, провожая нас, постоянно твердила, что с такой суммой в кармане надо быть осторожными, никто на нас не напал и вообще никаких неприятностей не произошло.

На обратном пути мы зашли в супермаркет (не тот, который ограбили, а другой) и закупили целую гору разнообразной снеди. Икра двух видов, семга, осетрина, креветки, копченая колбаса, дорогой алкоголь, хорошие сигареты… если в кармане приятно шуршит толстая пачка, хотя бы рублей, жизнь в Москве может быть великолепна. Сегодня у нас будет роскошный ужин, маму надо порадовать, ей так много довелось испытать за время моего отсутствия, что организовать роскошный стол — самое меньшее, что я могу для нее сделать.

Мама обрадовалась нашему возвращению, но не потому что мы принесли столько вкусностей, а потому что ей не терпится, чтобы Зина занялась ее исцелением. Они закрылись в гостиной, а я остался на кухне разгребать сумки и ждать окончания процедуры.

Процедура заняла меньше часа. Зина нашла у моей мамы два камня в почках, один из которых довольно большой, два десятка холестериновых бляшек среднего размера в артериях и микроскопическую раковую опухоль на поверхности селезенки. Насчет опухоли она посоветовала не беспокоиться, в пожилом возрасте это нормальное явление, организм наверняка справится, а даже если не справится, серьезные проблемы начнутся не раньше, чем через два-три года. Холестериновые бляшки большой опасности тоже не представляют, их можно рассосать за пару месяцев, но лучше этого не делать, потому что процедура эта неприятная и опасная и без крайней нужды к ней прибегать не следует. Единственная серьезная проблема — камни в почках, их ликвидировать можно и нужно, но лучше к этому приступить дня через два или три, потому что в ходе лечения рекомендуется поститься.

— Дня через три у меня лекарство кончится, — недовольно заявила мама.

— Ничего страшного, — успокоила ее Зина, — лекарство вам больше не потребуется.

— А если завтра начать? Чтобы время не терять.

— Лучше послезавтра. Можно и завтра, но тогда сегодня вечером ничего не ешьте.

— Тогда давай послезавтра.

На этом и порешили.

Ужин удался на славу, кажется, никогда в жизни я еще не ел одновременно столько деликатесов. Если бы еще мама не рассказывала непрерывно про то, каким хорошим ребенком я был в детстве и как трудно ей было растить меня одной без отца…

— Ну и как тебе моя мама? — спросил я Зину поздним вечером, когда мы уже лежали в постели.

— Ты хочешь правдивый ответ или вежливый? — уточнила Зина.

— Уже никакого.

Зина тихонько рассмеялась.