Мифы Чернобыля

Первично, может быть, легкомысленно, недостаточно взвешенно полагалось, что те дополнительные опасности, которые связаны с появлением ядерного топлива, связаны прежде всего с радиацией. То есть технологические опасности, они ведь всегда присутствуют, как в любом механизме. Высокое давление, высокая температура, что характерно для энергетики, возможность повреждений и т. д., это остается, но появляется новый фактор — радиация. И вот это радиационно опасное топливо, оно этот новый элемент опасности проявило, но для того, чтобы быть уверенным, что оно неприятного не принесет, полагалось, что достаточно более высоких требований к качеству. И это был первый слой отношения. Более высокое отношение к качеству — меньше будет ломаться, меньше будет аварий, и это перекроет сам фактор новой опасности. Дальше уже стали разбираться, когда дело пошло в реальность, и поняли, что дает это более высокое качество, и чем оно достигается, и достигается ли, и характер той новой опасности, которую несет радиация. И все встало на свои места.

Стало ясно, что основной элемент, который на виду это — простая радиация, с ним справиться легко. А вот предотвратить высоким качеством все аварии не удается до конца. Почему? Потому что последствия аварий оказываются более тяжелыми, чем при привычных авариях в привычной энергетике. Для того чтобы эти последствия нейтрализовать, одного повышения качества было недостаточно, требовались новые системные подходы к этой проблеме.

Необходимость системных подходов была понята где-то от 1968 года и дальше. А до 1968 года еще можно было обходится первым этапом подходов. И даже те нормативные документы, нормативные акты, которые создавали регулирование этой части, они в основном были направлены на качество изготовления оборудования, на контроль оборудования, на специальные нормы расчета на прочность, специальные нормы защиты от излучения.

Радиация — опасна. Ясно, что она опасна, значит, нужно уметь от нее защититься, составить правила поведения персонала в этих условиях, составить правила допустимого воздействия на более далекие объекты. Вот этот слой. Понимание того, что главное — это авария и главное надежно от этой аварии удержаться, создало вторую фазу. И с 1968 года и до самой Чернобыльской аварии это был нормальный сознательный период формирования новых подходов к безопасности, базирующихся на системном подходе предотвращения аварий. Потому что задача защиты при нормальной эксплуатации решалась усилиями, которые были в первом периоде, по большому счету, а вот задача надежно предотвратить аварийную опасность без системного подхода и системы нормативных документов уже совсем иного характера — не решалась вообще. И весь этот период характеризуется тем, что уже стали на одном языке разговаривать с западными специалистами. Уже поняли, что без их опыта нам не обойтись. Толчком для того чтобы этот практический опыт на нашу почву перенести, стало заключение контракта с Финляндией о том, чтобы строить у них атомную станцию по нашему проекту. А они, более открытые к западным подходам, к западным нормативам и критериям, и даже к организациям работ, заставили нас взглянуть, как же нам выполнить те подходы и те критерии и у них внедрить. И это дало толчок к революционному внедрению этих подходов европейского толка на нашу почву.

К моменту аварии на Чернобыльской станции этот подход, и даже вся система организации, критерии, нормы и правила, которые обеспечивали безопасность, стали неотличимыми от западных. А тот элемент, который мы потом выделили как квинтэссенцию в одной фразе: тот элемент, который мы называем "культурой безопасности", еще развиться не успел.

Важным этапом, завершившим этот этап, было создание отдельного органа, который смотрит, а правильно ли они делают? И появился тогда Госатомэнергонадзор. Создали его в 1983 году, до Чернобыля оставалось еще 3 года. Понимание, что правила должны быть системными, гармоничными с западными, к этому времени возникшими подходами, было, а внедрить это ни на уровне системного подхода, самой культуры, ни на уровне государственного взвешивания функций, не успели. Просто не успели!

Не случись она, может быть, успели бы, а так, реально, не успели.

А после этого мало что изменилось. Ну, наращивались некие слои этого подхода. После аварий, нашей ли, американской, стали в этом системном подходе формировать новые слои, слои управления авариями, научно-исследовательское содержание, понимание, что такое авария, переходящая в опасную тяжелую фазу. То есть появилось понятие тяжелой аварии, понятие управление аварией. Они просто дополнили уже родившуюся к тому времени комплексную систему. Это дополнение является сегодняшним состоянием развития этих критериев подходов к безопасности. Принципиально она была сформирована до Чернобыля, но после она наросла новыми элементами понимания, что тяжелая авария — вещь очень опасная в системном плане: она разрушает систему, вся отрасль может "лопнуть" из-за того, что случилась одна тяжелая авария.