Мифы древней Индии. Литературное изложение В. Г. Эрмана и Э. Н. Темкина

Снова был он один в пустоте и безлюдье; небо над ним было покрыто мглою, а внизу простирались бескрайние водные пространства. Но потом Маркандея увидел маленького мальчика, спящего на ветви баньянового дерева. Ослепительное сияние исходило от него, и Маркандея закрыл глаза руками, не в силах смотреть на божественное дитя.

«Я уже видел прежде этого мальчика, в этом нет сомнения», — подумал Маркандея и подошел ближе. Вдруг он услышал голос: «Не бойся, Маркандея, дитя мое! Ты можешь приблизиться ко мне».

«Кто ты, дерзкий, обратившийся без почтения к старцу, прожившему много тысяч лет и исполнявшему суровые обеты? — спросил разгневанный мудрец. — Даже Брахма воздает мне должные почести, именуя меня долговечным. Или ты ищешь гибели своей?»

Мальчик отвечал ему, улыбаясь: «Сын мой, я — древний Пуруша, твой прародитель. Я — Вишну-Нараяна*, которому принадлежит эта вселенная, созданная мною и заключенная во мне. Сын Кашьяпы и Адити, избавивший мир от власти асура Бали, — лишь одно из моих воплощений. Много раз нисходил я на землю в разных обликах, чтобы спасти ее от зла. Рыба, спасшая Ману от потопа, Черепаха, что помогла богам добыть амриту из океана, Вепрь, извлекший землю из вод, Человеколев, Карлик, Парашурама, Рама, победивший Равану, Кришна*, герой, избавивший землю от притеснений злого царя Кансы, Будда, принесший на землю ложное учение, чтобы испытать благочестивых в истинной вере и отделить праведных от грешников, — все это мои аватары, мои нисхождения. Десятым моим воплощением на земле будет Калкин*, грядущий судия, который придет в час кончины вселенной.

Но не только эти воплощения, вся вселенная — солнце, луна и звезды, земля и море, страны света и годы — мое проявление, [198] в них я создаю, охраняю и уничтожаю самого себя. Я — Тримурти*, единое божество в трех образах. Как Брахма — я создаю мир, как Вишну — храню его, как Шива — его разрушаю.

Один год жизни смертных, о Маркандея, — это всего лишь день и ночь для богов. Двенадцать тысяч божественных лет, слагающихся из таких дней и ночей, — это один день жизни Брахмы, и в течение этого дня существует вселенная. Когда творец засыпает и наступает ночь Брахмы, вселенная гибнет. Ночь Брахмы длится столько же времени, сколько его день; когда она минует и настает новый день, Брахма творит вселенную заново. О Маркандея, эта вселенная уже возникала и гибла не раз, и много раз она будет разрушаться и воссоздаваться снова. А жизнь Брахмы длится сто его лет.

День Брахмы, двенадцать тысяч божественных лет, составляет Махаюгу*, Махаюга же — Великая юга — состоит из четырех юг — веков человечества. В начале творения наступает Критаюга, Золотой век, который длится четыре тысячи божественных лет; ему предшествует период утренних сумерек, а за ними следуют вечерние сумерки — и каждый из этих периодов длится по четыреста божественных лет. В эту югу люди рождаются добродетельными, на земле живут одни лишь праведные брахманы, неукоснительно соблюдающие закон; и священная корова Дхармы — Закона — твердо стоит на всех четырех ногах. Потом наступает Третаюга, Серебряный век, который длится три тысячи божественных лет, а до него и после него проходит по триста божественных лет утренних и вечерних сумерек. В этот век добродетель на земле убавляется на одну треть, люди начинают забывать о долге, и для поддержания дхармы вводится разделение людей на варны — сословия. В Третаюге Корова Закона стоит лишь на трех ногах. Двапараюга, Медный век, продолжается две тысячи божественных лет, и с ним смыкаются дважды по двести лет сумерек. Еще меньше становится добродетели в мире, колеблющемся между тьмой и светом, между злом и справедливостью. Люди, ослепленные дурными страстями, отвращаются от исполнения священного долга, и Корова Закона стоит на двух ногах. Наконец, наступает Калиюга, нынешний мрачный век, когда умножается безмерно порок на земле и в мире остается всего четверть дхармы. Оттого срок его краток — только тысяча божественных лет и дважды по сто лет сумерек. После него придет гибель погрязшего в грехе мира; страшный огонь, таящийся на дне океана вырвется на поверхность и [199] пожрет вселенную. А потом, когда минет ночь Брахмы, все начнется сначала.

Гибель вселенной и ее создание будут повторяться снова и снова в течение ста лет Брахмы. А когда истечет жизнь этого Брахмы, Господь сотворит нового Брахму, и все начнется сначала».

И Вишну сказал: «О Маркандея, от меня происходит все, что было, есть и будет. Повинуйся моим вечным законам и странствуй по вселенной, заключенной в моем теле. Все боги, все святые мудрецы и все живые существа пребывают во мне. Я — тот, кем проявляется мир, но чье волшебство проявления — майя — остается непроявленным и непостижимым». И он опять проглотил Маркандею.

И, оказавшись в знакомом мире, полном жизни, и движения, и света, Маркандея уже не знал, что же было сновидением, а что — явью. «Этот ли мир и я вместе с ним — лишь греза бога? — думал он. — Или та непроглядная тьма, где пребывает Нараяна, мне только приснилась?»