Мифы и легенды народов мира. Том 6. Северная и Западная Европа

— Да, сэр. И обратите внимание вон на того мальчишку. Да нет, вы смотрите не туда. Левее, левее.

— Вижу. Ну и что?

— Это сын ослушника и противника короны, мельника Мача. А Фитцутс, как видите, пригрел его у себя.

— Это мы тоже примем во внимание. Однако не будем терять времени. — Сэр Гай Гисборн откинул капюшон, под которым обнаружился рыцарский шлем, и вступил в полосу света.

— Я, сэр Гай Гисборн, — провозгласил он, — нахожусь здесь по приказу короля, с тем чтобы объявить Роберта Фитцутса, называющего себя графом Хантингдоном, с этого дня находящимся вне закона.

Все гости застыли в неподвижной немоте. Робин сделал шаг в сторону говорящего и спокойно спросил его:

— В чем же меня обвиняют, сэр рыцарь?

— В измене короне.

— И ты можешь мне показать печать его величества короля Ричарда? Нет, не можешь. А без нее ничего не стоит этот твой пергаментный лоскут, который ты держишь в своих нечистых руках. Может быть, к нему прикреплена печать епископа Эльского, которого законный король оставил своим наместником? Нету там этой печати, нету, потому что вы, норманнские рыцари, вместе с братом короля ложно обвинили его в измене, и ему пришлось скрыться, спасая свою жизнь. Бог свидетель, принц Джон хочет незаконно присвоить себе корону. Но погодите, наступит час, вернется законный король Ричард Львиное Сердце, погляжу я тогда, как будут трепетать ваши мышиные души!

— Кого ты хочешь пронять этими речами, Роберт Фитцутс? — мрачно возразил Гай Гисборн. — Ты не просто изменник, а изменник трижды. Ты баламутишь народ и поднимаешь его против его королевского высочества. Ты именуешь себя графом Хантингдоном. Это титул твоих саксонских предков по матери, по женской линии. Но тебе хорошо известно, что все саксы, отказавшиеся подчиниться королю Вильгельму Норманнскому, были лишены титулов. Законным может быть только графский титул, присвоенный королем Вильгельмом. Ты и тут нарушаешь закон.

— Не забывайте, сэр Гай, как пренебрегает этот человек королевскими законами в лесу, — прошипел шериф. — Поглядите, чем он угощает своих гостей! Уж не остатки ли жареной оленины лежат на блюде?

Гай Гисборн молча кивнул шерифу и продолжал:

— Ты объявляешься изгнанным и стоящим вне закона, Роберт Фитцутс. Отныне закон не защищает тебя, твое имущество не принадлежит тебе больше…

— Не ты ли позарился на него, сэр рыцарь?

Сэр Гай сделал вид, что он не услышал сказанного. На самом деле он услышал. И еще как услышал! Насчет земель и угодий, принадлежащих Роберту, они уже давно договорились между собой с аббатом, настоятелем монастыря Святого Квентина, так называемым опекуном и родственником Роберта. Было решено: аббат поделится с Гисборном частью охотничьих угодий и пахотных земель. За это сэр Г ай обещает аббату протекцию при дворе принца Джона. О, подлые души, подлый мир, ненасытная алчность людская!

— А теперь, — мрачно возгласил сэр Гай, — предатель, отдай мне свой меч! Если ты прислушаешься к голосу разума и присягнешь на верность его высочеству принцу Джону Плантагенету, тогда, возможно, я постараюсь смягчить твою участь. Попрошу принца быть к тебе снисходительнее.

— Его высочество принц не знает жалости, смягчить мою участь не удастся, — спокойно отвечал Робин. — А что касается моего меча… Что ж, он рад познакомиться хоть и с самим принцем, хоть с подлыми его приспешниками.

Поворот, взмах. Молния сверкнула, что ли? Тяжелый меч опустился на рыцарский шлем сэра Гая. Тот, теряя сознание, упал навзничь.

Шериф попятился к двери. Ему стало страшно: оба они проникли в замок под видом паломников, одни, без охраны.

Обернувшись к своим гостям и пряча меч в ножны, Роберт проговорил медленно, торжественно и печально:

— Ну вот, друзья мои. С этого часа на свете больше нет Роберта Фитцутса, графа Хантингдона.

Он помолчал немного, затем заговорил вновь:

— Я лишен всех прав и объявлен вне закона. Ну, что же. Человеку важнее сохранить душу, чем титулы и имущество. Я ухожу в леса.

Глубокий вздох вырвался у его друзей.

Но Робин продолжал спокойно:

— Помнишь, Кеннет, когда мы играли в детстве, вы дали мне прозвище Робин Гуд — за тот мой смешной колпачок?

Но Кеннет Беспалый был не в силах вымолвить ни слова.

— Так вот, Робин Гуд теперь мое имя.

— Да здравствует Робин! — хором отозвались его друзья.

Очнувшийся сэр Гай со стоном попытался подняться на локте.

— Запомни это имя, сэр Гай, — сказал ему Робин, — Робин Гуд! Оно еще влетит тебе в уши. И подлый интриган шериф Ноттингемский, и даже сам принц Джон, придет день, содрогнутся при упоминании этого имени.

Шериф сделал еще один робкий шаг к двери.