Мифы и легенды народов мира. Том 6. Северная и Западная Европа

И вот наконец, когда все скамьи заполнились, показались шериф и его невеста. Оба верхом. Он — на снежно–белом жеребце, она — на молодой и сильной каурой кобыле. На шерифе красовался алый бархатный колпак. Алый плащ его был оторочен горностаем, а плотно облегающие ноги штаны и куртка были цвета морской волны. Сапоги из черного бархата позванивали — от их острого носка к щиколоткам шла позолоченная цепочка. На шее висела массивная золотая цепь. А на воротнике виднелась золотая пряжка с огромным карбункулом. Дама была в голубом наряде, отделанном лебяжьим пухом.

Глашатай по знаку шерифа трижды протрубил в рог. Потом он сделал шаг вперед и возгласил:

— Поначалу каждый стреляет по мишени на сто пятьдесят ярдов. Все выпустят по одной стреле. Дальше десять лучших будут стрелять каждый — по две стрелы. И наконец, трое лучших из лучших — по три стрелы. Победитель получит серебряную стрелу с золотым наконечником и золотым оперением из золота высшей пробы. Начинайте вон от той метки.

Шериф все время вытягивал шею, как гусь, стараясь разглядеть среди лучников Робин Гуда. Но не было никого, кто был бы одет в зеленое линкольнское сукно. Нигде не мелькала светло–русая бородка.

«Все равно, — думал шериф, — надо быть начеку, он может где–нибудь ошиваться. Подождем, когда стрелять будут десятеро, тогда легче будет узнать. Не может он, тщеславная тварь, ну просто не может упустить такой шанс. Или я его плохо знаю».

Тем временем лучники начали стрелять. Право же, добрые люди давно не тешились таким зрелищем. Отличнейшие были стрелки. Ну просто на удивление! Когда все выстрелили по разу и определились десять лучших, шериф занервничал. Да что же это, где же этот негодяй?! Неужели почел за благо отсидеться под кустом, как заяц? Он вроде бы не трус, этот мерзавец.

Из десятерых шестеро были хорошо известны всей стране! Джилберт Красный Колпак, Эдом из Тумворта, знаменитый стрелок Диккон, Вильям о'Лесли, Губерт о’Клауд и Суизин из Хертфорда. Еще двое были веселые йоркширцы, и еще один в голубом, высоченный, сказал, что он из Лондона, и последний, довольно обтерханный, в красной линялой робе, с темно–каштановой бородой и черной повязкой на одном глазу.

Все десятеро выстрелили по два раза. Все стреляли хорошо, но остались на третий тур трое самых лучших. Один — Джилберт Красный Колпак, второй Эд из Тумворта и одноглазый.

Этот обтерханный, когда дошла его очередь, натянул тетиву хорошего тисового лука и так быстро спустил стрелу, что вдохнувшие и выдохнуть не успели. Но при этом его стрела оказалась к центру мишени ближе других примерно на длину двух ячменных зерен.

— Клянусь всеми святыми в раю! — воскликнул шериф. — Вот это выстрел так выстрел!

Претенденты выстрелили по второму разу. И опять одноглазый стрелял лучше, чем Джилберт и Эд.

С третьего выстрела Джилберт чуть было не угодил в самую точку, которая отмечала центр яблочка на мишени.

— Молодцом, Джилберт! — воскликнул шериф. — Ну а теперь ты, нищий бродяга, поглядим, на что ты способен. Попробуй–ка выстрелить лучше!

Одноглазый в красном залатанном плаще промолчал. В наступившей тишине он занял свое место. Казалось, никто просто не дышит. Незнакомец оттянул тетиву. Он постоял неподвижно — вроде бы досчитал до пяти, — после чего послал стрелу в цель. Его стрела сшибла оперение с Джилбертовой стрелы и вонзилась в обозначенный точкой центр мишени. Там она дрогнула и замерла.

Из публики не раздалось ни единого возгласа, все молча, недоуменно глядели друг на друга.

Так же молча, шелестя своими бархатами и шелками и позвякивая золотой цепью, шериф слез со своего помоста и направился к одноглазому бродяге.

— Вот, парень, — сказал он. — Получи свой приз. Как тебя зовут?

— Джок из Тевиотдейла, — ответил одноглазый.

— Клянусь Пресвятой Девой, Джок, ты самый лучший стрелок из лука, кого мне за всю жизнь приходилось встречать. Если ты согласишься пойти ко мне на службу, то я тебя приодену, да и есть будешь с моего стола. Говори, согласен ли ты стать моим слугой?

— Благодарю покорно, ваша милость, — сказал одноглазый, — но лучше я останусь ничьим слугой. Не родился еще человек в нашей доброй Англии, чьим слугой мне захотелось бы стать.

— Ну, тогда катись отсюда! — багровея от злости, закричал шериф. — Убирайся, чума тебя разрази!

Одноглазый никак не отреагировал на шерифову грубость. Люди молчали. Только за перилами, там, где располагалась простая публика, вдруг залаял чей–то пес.

На небе румянилась вечерняя заря. Несколько человек в костюмах из светло–зеленого линкольнского сукна шагали по лесной дороге, весело переговаривались. Каждый из них нес закинутый за плечи лук, а в руках — узелок с одеждой, кто с черной сутаной, кто с красным плащом…

— Как же тебе удалось так стрелять с одним–то глазом, Робин? — смеялся Вилли Скарлет.

— Борода–то, борода как потемнела от сока молодых орехов!

— А шериф все крутил головой, все высматривал Робина, и ищейки его шныряли и среди стрелков, и среди публики.

— Молодец наш Робин!