Мифы и легенды народов мира. Том 6. Северная и Западная Европа

— Ну, ты раззадорил меня, Вилли. Я хочу с ним познакомиться. Непременно. Не знаешь ли, где его найти?

— Говорят, он живет отшельником в пещере на правом берегу реки возле Кемпенхерста. Отшельникто он отшельник, но он там еще держит на реке переправу.

— Ох, дивны дела твои, Господи, — засмеялся Робин. — Чего только не бывает в доброй веселой Англии!

Наутро Робин Гуд оделся менестрелем.

— Робин, ты что, собираешься бродить от замка к замку и услаждать баронские уши пением старинных французских баллад? — с насмешкой заметил Кеннет Беспалый. — Не забудь прихватить с собою лютню!

— И еще для смягчения голоса проглоти десяточек сырых яиц! — подхватил Вилли Скарлет.

— И шелковый платочек возьми — утирать слезы красоткам! — съязвил Маленький Джон.

— Нет, братцы, я иду искать того монаха. Всегда лучше для начала притвориться кем–нибудь другим. Не обязательно всем знать, кто ты есть. Запомните этот добрый совет на будущее!

— Не искушай судьбу, Робин, — пробормотал Скарлет, сразу сделавшись серьезным.

— Послушай, давай я пойду с тобой, — предложил Маленький Джон. — Говорят, монах–то здоровенный, и отчаянный драчун.

Но Робин любил рисковать. Он никогда не испытывал страха. Это чувство «небоязни» было ему самому приятно. Оно вселяло в него веселость и давало ему ощущение полноты жизни.

Он помахал друзьям рукой, и тут же его статная фигура скрылась в густой зелени.

Робин шел по лесу напрямик по направлению к Гэмвеллу. А дойдя до реки, пошел вдоль берега, надеясь выйти к Кемпенхерсту. Там где–то должен быть брод. Видимо, странный монах как раз там и обнаружится.

Он шел и потихоньку напевал:

В зеленом Шервудском лесу
Звучит призывно рог. —
Несутся сорок молодцов
Сквозь чащу, без дорог…

Под ногами шуршала доживавшая свой век трава. Высоко над головой проплыл клин. От реки доносился медовый запах почему–то запоздавшей в своем цветении таволги.

Вскоре он дошел до переправы. На противоположном берегу, привязанная к колышку, кормой по течению, покачивалась лодчонка, а рядом на дубовом пне восседал огромных размеров толстяк. На нем было коричневое монашеское одеяние, макушка была выбрита. Странно только, что поверх рясы был у него кожаный пояс, а к нему был приторочен широкий меч. Возле него никого не было видно, но монах с кем–то разговаривал. По тому, как он поглядывал на растущий рядом граб, казалось, что именно с этим деревом он и ведет беседу.

— Охой! Перевозчик! — позвал его Робин. — Переправь меня через реку!

— Все в свое время, сын мой, все в свое время, — отозвался отшельник.

Прежде чем сесть в лодку, монах вырезал увесистую дубинку. Ею он и оттолкнулся от берега.

Причалив, святой отец оглядел Робина и скорчил гримасу.

— У–у-у, всего–то менестрель! У вас, бродячих певцов, разве когда–нибудь бывают деньги?

— Как, милый добрый отшельник, — улыбнулся Робин, — уж не собираешься ли ты меня ограбить?

— Нет, не собираюсь. Но вроде бы так ведется, что Божьи люди могут рассчитывать на милостыню.

— Кто же милостыню требует? Давать или не давать — это дело совести каждого.

— Ну, вот я и собираюсь, как служитель церкви, пробудить у тебя совесть, — сказал монах, косясь на свою дубинку.

— Ну, пожалуйста, сделай одолжение, я разрешу тебе порыться в моем кошельке.

И Робин притворился, будто отстегивает кошелек. Монах отложил по этому случаю в сторону свою дубинку, а Робин молниеносным движением выхватил меч из ножен и приставил его к толстой шее монаха.

— А вот теперь, Божий смиренник, ты переправишь меня на тот берег, и не в лодке, а в качестве коня.

Как будешь возражать, коли острый меч приставлен к твоему горлу?

— Охотно, — сказал монах, подставляя свою могучую спину. И, погрузившись по пояс в воду и намочив и рясу и исподнее, он живо перетащил Робина на другую сторону реки. Но, выйдя на берег, он так ловко передернул плечами, что Робин оказался распростертым на земле.

— Ну что, паренек? — спросил монах с издевочкой, наступая на лезвие его меча и выхватывая свой. — А теперь ты повезешь меня на тот берег — за лодкой. А то без лодки какой же я перевозчик!

И вся эта гора мяса и жира навалилась Робину на плечи.

— Ух! — только выдохнул Робин и побрел по воде. Но, дойдя до середины реки, он повторил жест толстого монаха и, передернув плечами, свалил его прямо в воду.

— Ну, молодец, ну, молодец! — бормотал монах, выбираясь на берег. — Ну, хороший парень, ну, сейчас я раскрою тебе череп дубинкой, да и дело с концом!

— Дубинкой так дубинкой, — весело откликнулся Робин. — Но, святой отец, прежде чем ты доберешься до моего черепа, дай–ка мне поесть, я голоден, как шерифова кошка.

— Ну что ж, сын мой, — согласился монах, откладывая дубинку в сторону и отжимая полы своей рясы. — Давай на этот раз — в лодку.

На той стороне оказалась сухая уютная пещерка, где толстый инок проводил свои дни в молитвах.

Он поставил на грубо сколоченный стол глиняную миску с вареными бобами и ковшик воды. Робин, давясь и икая, попробовал это есть.