Мифы и легенды Огненной дуги

Кстати, интересная деталь. Одна из тех июльских статей К.М. Симонова «Охотник за «пантерами»[118] легла в основу одного из советских мифов о том, что немецкие самоходные установки «Фердинанд» и танки «Пантера» – это одно и то же, следовательно, и использовалась эта техника и на северном, и на южном фасе Курской дуги. Дело в том, что даже сразу после завершения «Цитадели» в войсках Красной Армии ещё не было ясности в том, что «Фердинанд» и «Пантера» – это название разных образцов вооружения. К.М. Симонов же, посвятив свой материал боевым делам лейтенанта А.В. Ерохина, командира танка 129 отбр, который со своим экипажем якобы[119]подбил шесть «Фердинандов», назвал статью «Охотник за «пантерами». Кроме того, в уста своего героя он также вложил слова однозначно говорящие, что на фронте «Фердинанда» называют «Пантерой». Через некоторое время в той же «Красной Звезде» была помещена статья специального корреспондента подполковника Л. Высокостровского с рассказом о «Фердинандах» и «Тиграх»[120] и об особенностях их применения противником, а о «Пантерах» – ни слова. При отсутствии иной информации, статья известного писателя, вышедшая в одном из самых массовых советских изданий, наряду с публикациями в армейских газетах его коллег по перу, сыграла свою роль – в общественном сознании, исторической литературе и даже в музеях постепенно закрепилось мнение, что «Фердинанд» и «Пантера» – один и тот же тип бронетехники. Об этом наглядно свидетельствует подпись к фотографии, которая была размещена в первой послевоенной экспозиции Курского краеведческого музея, посвященной событиям июля 1943 г. В ней чётко указано: «Подбитые самоходные пушки «Фердинанд»/они же «пантеры»/Орловско-Курское направление. 28.07.1943 г.»[121] (смотри фото в первой вкладке).

Вплоть до развала СССР в научной литературе обороне Понырей особого значения не придавалось. Ни гражданскими, ни военными учёными не было подготовлено ни одной отдельной работы по этой проблеме. Не уделяли большого внимания сражению и средства массовой информации. Первая официальная версия событий у станции была опубликована лишь в 1953 г. в Большой советской энциклопедии. В ней справедливо отмечено, что «утром 5 июля 1943 года… два танковых корпуса 9-й немецко-фашистской армии направили свои удары на Ольховатку и Поныри, стремясь прорваться к Курску на кратчайшем направлении. Вспомогательный удар нанесли армейский корпус северо-восточнее Понырей в 5 час. 30 мин. и танковый корпус северо-западнее от Ольховатки в 7 час. 30 мин.»[122].

Однако уже в начале 1960-х г. подход к изложению событий изменился, и начало сражения стали описывать по-иному: противник нанёс главный удар только в направлении Ольховатки, но, встретив здесь упорное сопротивление, через несколько дней после начала Курской битвы якобы развернул основные силы на Поныри (чего в действительности не было). Однако и этот манёвр врага также успехом не увенчался, благодаря стойкости и мужеству советских воинов. Такая трактовка событий, например, приведена в Советской исторической энциклопедии[123], вышедшей в 1965 г.; в Большой советской энциклопедии[124] (1973 г.) и других фундаментальных изданиях 1970-1980-х годов[125]. Причём основная заслуга в отражении удара вермахта в р-не ст. Поныри принадлежала якобы лишь 307-й сд. И немудрено, начиная с 1960-х годов основным источником информации о боях за Поныри стали публикации и мемуары её командира генерал-майора М.А. Еншина[126]. Они были небольшие по объёму, но крайне тенденциозные, наполненные хвалебными славословиями в адрес своего своей дивизии. Красочно описывая, безусловно, достойные боевые дела подчинённых, генерал и словом не обмолвился о своих соседях, двух мощных соединениях: 3-м танковом корпусе генерал-майора М.Д. Синенко и 18-м гв. стрелковом корпусе генерал-майора И.М. Афанасьева, которые, как и 307-я сд, сыграли ключевую роль в обороне этого узла сопротивления. Поэтому длительное время участие воинов этих подразделений в одном из ключевых сражений Курской битвы находилось в тени.