Мифы и легенды Огненной дуги

Именно благодаря выполнению дальновидных решений 12 апреля 1943 г., уже к концу первой декады мая советская сторона была в основном готова к ведению успешных оборонительных боёв под Курском с теми силами, которыми в этот момент располагал вермахт в этом районе. А к началу июня численность Центрального и Воронежского фронтов достигнет показателей, которые они будут иметь в июле, перед Курской битвой. О том, что это было именно так и задача Ставки действительно была решена своевременно, наглядно свидетельствуют следующее цифры.

Итак, на 30 марта 1943 г. Центральный фронт генерал-полковника[250] К.К. Рокоссовского имел всего 304 464 человека, а к 5 мая его численность увеличилась до 365 641 (на 61 167)[251], что составило 78 % от его численности к началу Курской битвы. При этом численность его 13-й А генерал-лейтенанта Н.П. Пухова, которой предстояло принять главный удар армии Моделя, за этот же время возросла до 114 456 (на 42 552), это 86 % от её состава на 5 июля. Увеличение главным образом произошло за счёт передачи ей трёх стрелковых дивизий, хотя и средняя численность её собственных дивизий тоже заметно выросла – на 18 % (с 6378 до 7527). Для армии Пухова апрель стал периодом, когда она получила самое большое пополнение живой силы за всё время подготовки к летним боям. К 29 мая в её распоряжение поступило ещё 14 701 человек, тем самым её числилось увеличилась до 129 157 красноармейцев и командиров, или 97 % от наличия на 5 июля. А общий состав фронта на конец мая составлял 451 179[252] человек, или 97 % от общей численности к началу операции «Цитадель».

Столь же высокими темпами шло восстановление боеспособности и войск Воронежского фронта генерала армии Н.Ф. Ватутина. На 5 апреля в нем числилось 208 391, а на 5 мая – 351 459 (на 143 068)[253] военнослужащих, или 84 % от плана на 5 июля. За это время было направлено: в 6-ю гв. А генерал-лейтенанта И.М. Чистякова (находившуюся на вероятном направлении главного удара) – 30 262 человека, и её численность достигла 72 836 (рост средней численности стрелковой дивизии на 28 %, с 5982 до 7666), и в 7-й гв. А генерал-лейтенанта М.С. Шумилова (оборонявшей район, где враг, возможно, планировал нанести вспомогательный удар), 9407, в результате её численность составила 67 231 человек (рост средней численности дивизии на 27 %, с 5965 до 7600). К 30 мая общая численность фронта Ватутина выросла до 409 785 (98 % к данным на 5 июля), а армий Чистякова и Шумилова на 5 июня до 79 937 (около 100 %) и 71 332 (93 %).

Схожее положение складывалось и по артиллерийским средствам. На 6 мая и Центральным фронтом, и 13-й А было получено 80 % орудий и ствольных миномётов (без реактивных систем) от того количества, которое у них будет на 5 июля 1943 г., а 29 мая весь фронт имел: 4544 полевых и противотанковых орудия и 7161 ствольный миномёт, или соответственно 85 % и 89 % к началу битвы, 13-я А располагала 1361 орудием и 1943 ствольными миномётами, что соответствовало 87 и 89 % к 5 июля, а 70-я А, которая оборонялась левее 13-й А и также примет на себя мощный удар неприятеля соответственно, – 796 (93 %) и 1280 (98 %).

Не так оперативно и равномерно шло пополнение войск Рокоссовского и Ватутина танками. На 3 мая Центральный фронт имел 674 танка (и 38 самоходных артустановок)[254], или 40 % от их наличия на 5 июля, а 13-я А – 137 танков[255], или 64 % от числа к началу боёв. Положение же с бронетехникой на юге Курской дуги в это время было заметно лучше.