Мифы и легенды старой Одессы

Что до кочующей из публикации в публикацию информации о том, что весной 1848-го Гоголь «проживал в доме Чижевича, в начале прошлого века он именовался домом Шульца, у своей приятельницы графини Толстой по улице Казарменной, 15», то это нонсенс. Дом Чижевича находится не на улице Гоголя (Казарменной), а под ней, в Военной балке — Военный спуск, № 18, причём даже не под домом № 15, а в низине под № 17 (школа). Дом Шульца — это и есть бывший дом Трощинского. Что касается дома Толстых, то он никогда не носил номера 15, даже по старой нумерации числился как № 17 (дом Трощинского-Шульца тогда значился под № 9), а затем № 19. Более того, в пору пребывания Гоголя в Одессе Толстые не владели недвижимостью близ Сабанеева моста: она всё ещё принадлежала Хорватам. Построившие на этой улице дом Гроссулы-Толстые не имеют никакого отношения к данному сюжету.

Обратимся к первоисточникам. Их по сути лишь два: воспоминания Толченова и Тройницкого. Первый пишет: «Жил Гоголь в Одессе (в 1850–1851 гг. — О. Г.) за Сабанеевым мостом, в доме Трощинского, где мне привелось быть у него один раз. Второй: «Гоголь проживал (в 1848 г. — О. Г.) у Сабанеева моста, во флигеле дома, ныне принадлежащего графине Толстой, в двух комнатах». С первым адресом всё ясно, что до второго, то и здесь довольно просто разобраться. Речь идёт о времени, когда дом графини Толстой принадлежал ещё прежним хозяевам, то есть Хорватам. В интересующее нас время, согласно синхронным планам, здесь были: главное здание, то есть старая часть Дома учёных, и два флигеля, обращенных торцами к нынешней улице Гоголя. В одном из них и квартировал писатель, причём теперь даже не так важно, в каком из двух, поскольку в 1880-м по проекту Ф. В. Гонсиоровского на их месте воздвигнут солидный трёхэтажный дом Толстых. Это и есть второй одесский адрес Н. В. Гоголя, ныне дом № 19.

Улица Нежинская

Полагаю, что не всё так просто и однозначно с улицей Нежинской. Скажем, в реестрах домовладельцев, в том числе — в оценочных ведомостях для уплаты налога с недвижимости, чередуясь, фигурирует разное написание: то Нежинская, то Неженская. Обычно этимологию связывают с обосновавшимися в Одессе с самых первых эпох её существования нежинскими греками, то есть греками из города Нежин. Это вполне вероятно, но не очевидно, потому что данная категория городских жителей не привязывается к некоему конкретному району, ареалу обитания. Домовладения нежинских греков были рассыпаны по старой Одессе, от центра до окраин и предместий, недвижимость была как чрезвычайно представительной, так и малозначимой. Кроме того, почти до конца 1820-х этот топоним нигде не упоминается, название улицы было неопределённым и неустойчивым.

В пользу версии о нежинских греках говорит, к примеру, наличие в четвертом отделении Нового рынка недвижимости нежинского грека Ивана Бибо (Биба, Биби): лавки, обращённой фасадом к базарной площади (ныне — к Новобазарному переулку) и примыкающего дома, обращённого фасадом к Нежинской улице. Эта плановая лавка закончена постройкой уже в феврале 1818 года, дом — несколько позднее. Однако других значимых домовладений нежинских греков в 1810-1820-х по этой улице не обнаруживается.

В числе одесских обывателей того периода упоминаются мещане и купцы по фамилии Неженские, а также известный узким специалистам чиновник Неженец. Титулярный советник Иван Васильевич Неженец довольно долго прослужил в Городской полиции приставом по уголовным делам, владел недвижимостью где-то там же, в районе Нового базара. Любопытно, что он участвовал в освидетельствовании построек в том же ареале и наличия соответствующих владельческих документов, в том числе, недвижимости нежинского грека Бибо.

Как мне представляется, в данный момент этимология названия улицы не может быть определена однозначно, хотя версия с нежинскими греками представляется более вероятной. Аналогичная проблема с Елисаветинской улицей.

Елисаветинская улица

Помню, как в историко-топонимическую комиссию горсовета поступило предложение вернуть прежнее имя улице Щепкина — Елисаветинская. Никто особо не возражал. Впрочем, заявители настаивали на том, чтобы непременно приурочить это событие к перезахоронению праха светлейшего князя и княгини Воронцовых, поскольку улица, якобы, носила имя Елисаветы Ксаверьвены. Так ли это?