Мифы и мины для подрыва Российской государственности

При изучении биографии Тухачевского всплывают любопытные детали. Выдвинул его на руководящую работу в военном отделе ВЦИК в феврале 1918 года военный комиссар обороны Москвы, член ВЦИК по работе с военными комиссарами Николай Николаевич Кулябко, и он же в апреле 1918 года дал Михаилу Николаевичу рекомендацию в партию. А кто такой Н.Н. Кулябко? Бывший подполковник Отдельного корпуса жандармов, бывший начальник Киевского охранного отделения, уволенный из жандармерии за причастность к организации убийства премьер-министра Российской империи Петра Аркадьевича Столыпина. Дмитрий (Мордка) Богров, застреливший в киевском театре Столыпина, был личным агентом подполковника Кулябко. Бывших в службах безопасности, как мы знаем, не бывает, как тогда, так и сейчас, поэтому неизвестно, как далеко могли заходить порочащие Тухачевского связи. У Кулябко они были весьма разветвленными, его дядя в швейцарской эмиграции поддерживал тесные отношения с Лениным и попутно общался с представителями разных европейских спецслужб.

Информация о том, что иностранные разведки активизируют работу в СССР в преддверии надвигающейся войны и что в военной среде не все благополучно с точки зрения безопасности, в Политбюро ЦК поступала и от органов разведки, и контрразведки. Впрочем, настроения в армии еще с 1920-х годов были головной болью советского руководства, поскольку в армии, где еще с Гражданской войны было много троцкистов, все время плелись большие и малые заговоры и замышлялись всяческие путчи. В итоге 15 мая 1935 года Политбюро ЦК ВКП(б) приняло постановление, которое гласило:

«1. Создать оборонную комиссию Политбюро для руководства подготовкой страны к возможной войне с враждебными СССР державами.

2. Создать Особую комиссию Политбюро по безопасности для ликвидации врагов народа.

3. Провести по всей партии две проверки – гласную и негласную.

4. Обратиться ко всем членам и кандидатам партии с закрытым письмом о необходимости повышения большевистской бдительности, беспощадного разоблачения врагов народа и их ликвидации».

Коротко и ясно! Сталин честно предупредил оппозиционеров всех мастей, что в связи с угрозой надвигающейся войны он никакой оппозиции не потерпит. Ликвидация «военного заговора» и последовавшая «генеральная зачистка» страны от контрреволюционных и потенциально опасных элементов были проведены, по сути, во исполнение этого постановления. Руководство СССР видело проблемы в сфере безопасности и своевременно приняло меры по их решению. Гитлер в 1944 году после покушения на него завидовал Сталину, что тот сумел заблаговременно избавиться от неблагонадежных генералов, а он, недотепа, этого не сделал.

Некоторые историки проводят параллель между «военным заговором» 1937 года и заговором декабристов в 1825 году. И в самом деле, и те, и другие вынашивали множество планов, в ходе которых собирались физически уничтожить: одни – царя, другие – Сталина. Обе группы заговорщиков плели интриги в конкуренции за будущую власть, а в итоге одни решились на бессмысленное выступление на Сенатской площади, а у приверженцев Тухачевского даже до этого дело не дошло.

Все, на что хватило сил у «красного бонапарта» и компании, – собираться в тире Министерства обороны и стрелять по портретам Сталина, Ворошилова и других советских руководителей и военачальников. Впрочем, представьте – если современные военные начнут палить по портрету президента, наверное, это будет расценено вполне однозначно. Так же расценил это и Сталин в далеком и тревожном 1937 году.

Либеральные историки приводят следующие цифры о репрессиях в РККА – с мая 1937 года по сентябрь 1939 года в армии подверглось репрессиям 36 761 человек. Каким репрессиям подвергались военнослужащие, «либерасты» не раскрывали, но эта цифра досконально расшифровывается в конкретном документе, который называется «Отчет о работе Управления по начальствующему составу РККА за 1939 год», Указанный документ был подписан начальником Главного управления кадров Наркомата обороны СССР генерал-лейтенантом Е.А. Щаденко.