Мифы и мины для подрыва Российской государственности

«…я находился в приподнятом настроении… Подумать только: за мной охотился весь КГБ, и тем не менее я ушел у них из-под носа… Главное же, что уцелела огромная информация, хранившаяся в моей голове. Теперь уже ничто не помешает мне передать эту информацию английскому правительству…»

Считаем, что этот эпизод не добавляет чести тем офицерам, которые обязаны были по долгу службы не допустить побег шпиона за кордон. И таким образом предотвратить дополнительную утечку весьма ценной информации, о чем предатель восторженно описал следующим образом:

«Я не только назвал всех тех, кто служил в Лондонском отделении КГБ, но и подробно рассказал своим новым друзьям (так Гордиевский величает англичан. – Прим. авт.) о методах, используемых советской разведкой, и о роли нелегалов, сотрудничающих с КГБ. Кроме того, с моей помощью было обезврежено немало потенциально опасных агентов и осведомителей: Бэттани – в Англии, Трехолт – в Норвегии, Берлинг – в Швеции, еще один человек – во Франции и несколько – в Дании».

Мы вынуждены еще раз подчеркнуть, что основная вина за побег Гордиевского лежит не на рядовых сотрудниках КГБ, а на тех руководителях, которые принимали решение предоставить шпиону, попавшему под подозрение, относительную, но весьма способствующую побегу, свободу действий. Пусть на тот момент его вина не была еще доказана неопровержимо, но так или иначе в отношении Гордиевского следовало принять более жесткие меры, которые бы надежно воспрепятствовали подготовке к побегу.

Впоследствии в отношении Гордиевского за измену Родине в форме шпионажа было возбуждено уголовное дело, и он был (правда, заочно) приговорен к высшей мере наказания. Кстати, приговор этот не отменен даже сейчас, хотя мораторий на исполнение смертной казни в России, как всем хорошо известно, действует уже не первый десяток лет.

Поскольку шпион твердо обосновался в Англии, где за былые «заслуги» его охотно приютили местные власти (даже наградили орденом Святых Михаила и Георгия), а мысль возвратиться на свою историческую родину его ни разу не посещала, то нетрудно догадаться, что вынесенный жесткий, но абсолютно справедливый приговор так до сих пор не исполнен. И скорее всего, исполнен не будет никогда… Что само по себе, конечно же, неправильно, ибо зло – а измена Родине, совершенная офицером, стоящим на страже государственной безопасности, есть зло в квадрате, – должно быть беспощадно (и даже не побоимся этого слова – жестоко) наказано.

Но, видимо, суждено отщепенцу закончить свою далеко не героическую жизнь именно на чужбине (подальше от родной земли), хотя для него Англия, по всей вероятности, – это вовсе никакая не чужбина, а самая что ни на есть распрекрасная и желанная страна. Страна, где, по его понятиям, процветает демократия, где царствует свобода и справедливость. То есть все то, что, по мнению г-на Гордиевского, совершенно не характерно для России, а в прошлом – для Советского Союза.

«Глядя на счастливых, улыбающихся нормальных людей, окружавших меня, я подумал о том, сколь резко контрастирует все это с бессердечием, злонравием и непорядочностью, царящими по ту сторону границы. Лица англичан выражали открытость, дружелюбие и чуткость. И мне стало обидно при мысли о том, что в КГБ нет таких лиц – одни только рожи, злобные, порочные, омерзительные…»