Мифы и правда о погромах

Этот еврейский большевик получал особое удовольствие от мучений русских людей во время пыток Очевидцы рассказывали, что при этих сценах отвратительное лицо Лациса расплывалось в улыбке.

В 1919 году в Одессе следователь Чека, бывший присяжный поверенный Гальперин, так напутствовал одну русскую женщину:

«Запомни раз навсегда железный закон революции… власть попадает в руки умнейших и сильнейших. Русский народ — тёмное быдло. Русская интеллигенция — св… ни к чему не способная; лучшими оказались мы (евреи). И потону вся власть не просто в руках евреев, а сильнейших и умнейших» .[153]

Одесские чекисты, состоявшие почти сплошь из евреев, даже в своей среде прославились изощренной жестокостью. Для допросов, пыток и казней они использовали два корабля — линейный корабль «Синоп» и крейсер «Алмаз». Особо зверские методы расправ применяли два старых еврейских большевика Вихман и Дейч. Для пытки стойких русских людей палачи приспособили корабельные печи, Самых непокорных прикрепляли железными цепями к толстым доскам и медленно, постепенно продвигали их живыми, ногами вперед, в корабельную печь.[154] У палачей из Чека нередко были и свои особые пристрастия. Сотрудник одесской Чека еврейская большевичка Дора Явлинская (Евлинская) предпочитала убивать русских офицеров. От её руки погибли 400 офицеров.

Председатель петроградской Чека Урицкий любил наблюдать расстрелы из окна своего кабинета.

«Для меня, — говорил он, — нет высшего наслаждения видеть, как умирают монархисты».[155]

Закон против антисемитизма, введенный еврейскими большевиками в России 27 июня 1918 года, служил основой самого неограниченного произвола против русских людей. В нём говорилось:

«Совнарком предписывает всем Советам депутатов принять решительные меры к пресечению в корне антисемитского движения. Погромщиков и ведущих погромную агитацию предписывается ставить вне закона».[156]

В 1918–1920 годах достаточно было еврею указать на человека, который, по его мнению, являлся антисемитом (например, только за то, что он бросил на него неодобрительный взгляд), и этого человека забирали в Чека, а то и расстреливали на месте. Русский писатель A. M. Ремизов рассказывает о случае, свидетелем которого он стал в 1919 году в Петрограде:

«Тут недавно возле Академии ученье было, один красноармеец и говорит: «Товарищи, не пойдёмте на фронт, все это мы из-за жидов дерёмся!» А какой-то с портфелем: «Ты какого полку?» А тот опять: «Товарищи, не пойдёмте на фронт, это мы все за жидов!» А с портфелем скомандовал: «Стреляйте в него!» Тогда вышли два красноармейца, а тот побежал. Не успел и до угла добежать, они его настигли да как выстрелят — мозги у него вывалились, и целая лужа крови».[157]

Большевики, особенно еврейские, не просто убивали русских людей, но самым гнусным образом открыто глумились над ними. Тон здесь задавали сами вожди. Троцкий, например, в брошюре «Октябрьская Революция» глумливо хвастался:

«Мы так сильны, что если мы заявим завтра в декрете требование, чтобы все мужское население Петрограда явилось в такой-то день и час на Марсово поле, чтобы каждый получил 25 у даров розог, то 75 процентов тотчас выявилось и стало бы в хвост и только 25 процентов более предусмотрительных подумали запастись медицинским свидетельством, освобождающим их от телесного наказания…».[158]

Творя неслыханную в истории расправу над русским народом, большевистские вожди укрепляли свои партийные организации кровью миллионов жертв, постепенно превращая почти каждого коммуниста в чекиста-палача.

«Хороший коммунист, — говорил Ленин, — в то же время есть и хороший чекист».