Мифы и правда о погромах

I. Безумная, но неискоренимая у евреев идея, что из лона Иуды произойдет мессия — владыка вселенной, остается незыблемою поныне и даже становится величественнее в их глазах, когда, через биржу и прессу, «избранный» народ открыл невиданные доселе полеты замыслов и коварство способов фальсифицировать какую угодно «свободу».

«Веруя, что их царство было и осталось неизменным царством Божиим, что они являются единственными сынами Господа, а все остальные народы пребывали только Его врагами, и что, вследствие этого, ненависть к иноплеменникам есть лучшее дело набожности, — могли ли жиды относиться иначе, как с ужасом и отвращением, к присяге на верность чужеземцу и к повиновению ему?..»

«Из этого порицания и презрения, с которыми они всегда обращались ко всем другим нациям, должна была родиться та лютая, вечная ненависть, которая укоренилась в их умах так твёрдо, как только способно укореняться чувство, порождаемое богопочитанием и набожностью; будучи же делом благочестия, оно ни с чем не может сравниться по ожесточению и упорству. Прибавьте к этому другую, общую причину, более или менее воспламеняющую и саму иудейскую ненависть, а именно ее взаимность, так как другие народы должны были проникнуться к жидам такою же ненавистью, — и вы поймете результаты!..»[168]

II. Будет ли мессия единоличным выражением мировой тирании Израиля или же деспотизм его олицетворится в целом еврействе — картина не перестает быть все той же. Изменяются методы и масштабы, но не принцип. В достижении цели никакая жестокость не может превзойти еврейскую, как на одном уровне с иудаизмом не вправе стоять чье-либо вероломство. Ни стыда, ни жалости — таков девиз «первой аристократии мира».

«Когда еврей начальствует, он всегда жесток. Как правитель, он — деспот, как священник — тиран. Проповедь еврея исполнена проклятий. Как воин, он свиреп и беспощаден. Как философ, его спокойствие — низость, как купец, его торговля — обман!.. Семейство для него, грабительская ассоциация. Любовь — одно чувственное наслаждение»!..[169]

III. Возведя в идеал учение, что Израиль — раб Иеговы, конечно, под условием владычества над остальными людьми, еврейство логически рассматривает их как свою собственность. Это — рабы рабов Иеговы — в глазах Израиля, как обер-раба. А если, по законам гоев, подделка механическим путем, например, кредитного билета в один рубль влечет за собою каторжные работы, — систематическая же фальсификация так называемого общественного мнения, через прессу, — для ниспровержения всякого государственного и социального строя признается служением свободе человечества, то пусть гои не плачутся пред недосягаемым для них величием «избранного» племени и не осмеливаются порицать божественного предопределения своей судьбы.

IV. Отсюда явствует, что добром и правдою должно быть почитаемо лишь то, что выгодно евреям, и только пока оно им выгодно; что вся еврейская законность — исконное противозаконие по отношению к другим народам и что, наконец, являясь ревностными агентами политического рабства, бродильным веществом разложения обществ и государств, проскальзывая в наивную среду гоев повсюду и, прежде всего, пробираясь в тайные революционные сообщества, но иноплеменников в лоно Израиля не допуская отнюдь, — сыны Иуды только исполняют свое провиденциальное призвание, осуществляют лишь верховное право своё.

V. Гои обязаны служить посмешищем «избранного» народа и могут рвать друг друга на части, но вникать в предначертания своих повелителей-евреев да не дерзают. Всякому, положим, ясно, что условия кредита России известны акулам и удавам биржи и без всякой помощи князя Долгорукова или Нессельроде; но если, — для отягощения условий займа, услуги названных шаббесгоев оказались потребны Ротшильдам и КО, то не им, гоям, конечно, отговариваться своею любовью к родине. Ведь и сам патентованный патриотизм Дрейфуса не мог бы, во славу «избранного народа, рассудить иначе. «По праву» презирая земледелие, как и всякий иной труд, еврей всегда что-нибудь покупает или продаёт. Не понапрасну девизом тех же Ротшильдов является обращение их к нам: «в поте вашего лица, мы будем есть хлеб свой!». Виноват ли Дрейфус в том, что, не имея под рукою ничего иного для продажи, он был вынужден продать свое отечество?!. Точно так же, если Гессену или Винаверу пришла фантазия разыграть оперетку в Civic Forum'e, то, позабавив американских социал-талмудистов, первый комик «партии народной свободы», Милюков, повинен, разумеется, довести свою шутовскую роль до конца и в России. Чем больше кипятятся и чем азартнее ругают это кагальное чучело близорукие «черносотенцы», — тем веселее становится закулисным иудейским режиссерам, вновь успевшим, себе на потеху, стравить гоев, — всерьез. Жидам весело, когда «истинно русские люди» кусают палку, а не того, кто ею ударил.

— Catus amat pisces, sed non vult tingere plant as!..