Мифы и правда о погромах

VI. Тем временем митинги шли своим чередом. Еще до объявления «автономии» (27-го августа 1905 года) скопища евреев и шаббесгоев происходили в так называемом «Литературно-Артистическом» обществе, на Крещатике, — впрочем, именно на «съезде психиатров», как это, в свою очередь, происходило и в Москве — на так называемом «пироговском съезде», который евреями же был превращен в какой-то дьявольский шабаш. Не успел закрыться «съезд психиатров», как в том же «Литературном» обществе, на лекции Водовозова, дерзко порицавшего существующий государственный строй, был дан кошачий концерт приставу и городовым, — с поранением одного из околоточных. Приветствиями же вроде: «Царский холоп», «опричник», «злодей», «кровопийца»… евреи отнюдь не затруднялись встречать полицейских чинов, солдат и казаков, на улицах, походя. Бывали случаи иудейской стрельбы по городовым и полицейским чиновникам, даже в домах и гостиницах. На Подоле «молодые евреи» попадались и с бомбами, а также расстреливали войска и полицию, — залпами из нескольких домов подряд, и, для дивертисмента, вооруженною силою нападали на полицейские участки, С 18 по 20 октября, одним приставом Рапотою, именно ввиду такой «мирно-ликующей» стрельбы, было составлено 18 протоколов. На суде еврейство отговаривалось, конечно, «самообороною» или «провокацией», а то еще, например, и тем, что какой-то ребенок нечаянно разбил пистон…

VII. Митинги в политехникуме и в университете св. Владимира все разрастались, — особенно после объявления «автономии», В огромном большинстве, — надо ли повторять, — преобладали евреи и еврейки, но бывали, разумеется, и «сознательные» пролетарии, а, в частности, — рабочие с железной дороги и заводские, с киевского предместья — Демиевки, В университете, уже 7-го сентября, собралось до 3000 человек Они потребовали актовый зал, в котором происходил совет профессоров для выбора деканов и секретарей факультетов. Часть толпы, с евреем-студентом во главе, ворвалась в названный зал, взломав запертую дверь и объявив «постановление», что университет должен служить для целей пропаганды и для борьбы с существующим государственным строем. Сообразно с таким дебютом шло и дальнейшее течение этого первого «автономного» митинга, наряду с которым не мешает упомянуть хотя бы об одном из «мирных академических» сборищ в политехникуме. Здесь, ввиду приближения полиции, были устроены, под командою студентов, баррикады, а часть скамей была собрана на втором зтаже, с целью сбрасывать их вниз, если полиция войдет в вестибюль. Полицеймейстера же Цихоцкого, в холодный осенний день, у здания политехникума, студенты обливали из брандспойта, и притом — струей такой силы, что вышибли у него портфель из рук «Счастливо отделался полицеймейстер!» — так показывал на суде один из профессоров политехникума. Действительно, кроме арсенал а скамеек, Цихоцкому и сопровождавшим его чинам полиции, как только они вошли бы внутрь здания, грозил не один запас скамеек, кидаемых со второго этажа, но и арсенал браунингов, который, на этот случай, заботливо припасли студенты-«боевики», притаившиеся в ближайших коридорах. Правда, по словам того же профессора, даже социалисты-революционеры, среди студентов, отличаются «мягким и нежным сердцем»; тем не менее, и он не скрывал, что, кроме названных образцов добродетели, в том же студенчестве политехникума имеются фракции социал-демократов, бундистов и анархистов, кротость которых еще не доказана, по крайней мере с такою же очевидностью… Следует ли напоминать, что как здесь, так и в университете» брали верх евреи — своею дерзостью, бесстыдством, шантажом и жестокою мстительностью? Однако, проникая во все партии, желая иметь козырей во «всех мастях» и повсюду являясь коноводами, сыны Иуды, с неподражаемым цинизмом, к себе гоев вовсе не допускали. Заседания Бунда были закрытыми и даже при участии лишь одних — еврейских главарей.

VIII. Параллельно с развитием столь «идеальной» свободы, — не менее пышно, в университете и политехникуме, процветало и домашнее воровство. Таскали галоши, шапки, пальто; воровали друг у друга лекции, книги и абонементные билеты на обед; расхищались учебные пособия в лабораториях и кабинетах; крали серебряную и платиновую посуду, а однажды стащили даже 7 пудов ртути… Число же посетителей на митингах все росло, как расширялась и программа. В целях террора «сознательных пролетариев», отнюдь не допуская её на митингах и на «выборах» — у себя, евреи-коноводы вменяли, однако же, «четырёххвостку» (всеобщую, прямую, равную и тайную подачу голосов) в первую обязанность будущего социального строя.[177] В беззаветном же, идеальном стремлении осчастливить нас «диктатурою пролетариата», они проповедовали равенство обоих полов, требовали созыва учредительного собрания и социал-демократической республики в России.