Мифы и предания Древнего Рима

После смерти Тулла римский народ в 640 году до нашей эры избрал царем Анка Марция, внука Нумы. В набожности Анк мог сравниться с дедом, и причиной всех бед правления Тулла он считал упадок благочестия в Риме. Оттого сразу по воцарении повелел, чтобы отныне все обряды совершались в соответствии с уставом Нумы. Наставления Нумы увековечили на специальных досках и выставили на всеобщее обозрение, чтобы более никто при священнодействии не искажал божественный ритуал.

Римляне успели устать от войн и, видя настрой нового царя, загорелись надеждой, что правление его пройдет в таком же мире и спокойствии, как и правление Нумы. Однако племя латинов, уповая на бездеятельность и слабоволие Анка, совершило набег на римские земли. Когда римляне потребовали возмещения, латины отвечали им высоко мерно, полагая, что новый царь, большую часть времени про водящий у алтарей, не решится собрать римлян на войну.

Анк же, однако, нравом был схож не только с Нумой, но и с воинственным Ромулом, и вдобавок понимал, что времена изменились и того благодатного мира, что царил во времена Нумы, ему уже не достичь. Но не в характере Анка Марция было вершить что-либо не по закону, и как его дед учредил обряды для мирного времени, так он установил распорядок для войны, как говорят некоторые, научившись этому у древнего народа эквов, проживавшего по соседству.

Правом объявлять войны Анк наделил жрецов-фециалов, ведавших заключением договоров. Послы из фециалов вдвоем приходили к границе тех, от кого требовали удовлетворения. Один нес пучок трав, сорванных на Капитолии, в римской крепости, как символ родной земли и не прикосновенности послов, второй, облаченный в шерстяные жреческие одежды, с лентой на голове, вел переговоры.

Он говорил так: «Внемли, Юпитер, внемлите рубежи племени такого-то (тут он называл имя); да слышит меня Вышний Закон. Я вестник всего римского народа, по праву и чести прихожу я послом, и словам моим да будет вера!»[3]

Затем перечислял он все требования, с которыми пришел, и просил Юпитера, если требования его неправомерны, навеки лишить его отечества. Такие слова произносил он, переступая границу, их повторял он первому встреченному человеку, их же — выйдя на площадь чужого города. Если же по истечении тридцати трех дней требования его не были удовлетворены, то, взяв в свидетели Юпитера и Януса Квирина, посол объявлял войну.

Существовал также обычай, когда посол приносил к вражеским границам копье с железным наконечником или кизиловое обожженное древко и при свидетелях бросал его в землю противника, тем самым объявляя войну. Спустя долгое время, когда владения Рима расширились и расстояние до вражеских границ стало слишком большим, у храма Беллоны, спутницы Марса, в Риме возвели колонну войны, символическую границу города, а рядом законом выделили особый участок «вражеской земли». От этой колонны фециал и бросал во «вражескую землю» копье.

Так, как описано выше, объявил Анк Марций войну латинам. Так поступали и многие поколения потомков после него. В войне Анк одержал несколько славных побед, а завоеванным народом латинов заселил Авентин так же, как прежде отвели сабинянам Капитолий, альбанцам — Целийский холм, а первым поселенцам Ромул велел строиться на Палатине.

Честолюбие Тарквиния Древнего

По преданию, в этрусском городе Тарквинии жил коринфянин Демарат, отпрыск царского рода, бежавший из Коринфа из-за междоусобиц. В Тарквинии он попал случайно, но там женился, и жена родила ему двоих сыновей: Лукумона и Аррунта. Аррунт скончался раньше отца, оставив беременной жену, но и отец ненадолго пережил сына. Демарат умер, не зная, что невестка ожидает ребенка, и все добро завещал Лукумону Лукумон не стал делить наследство с племянником и тем приобрел большое богатство и дурную славу среди жителей города.

В жены Лукумон взял женщину по имени Танаквиль. Она происходила из самого знатного рода, и ей тяжело было смириться с тем, что этруски презирали ее мужа как сына изгнанника и чужеземца. Будучи женщиной честолюбивой, она стала уговаривать Лукумона покинуть Тарквинии и перебраться в Рим. По ее мнению, в молодом городе, где вся знатность приобретена доблестью, должно было найтись достойное место и Лукумону, невзирая на его происхождение. И сам жаждая почестей, Лукумон не заставил себя долго упрашивать, и со всем скарбом они отправились в Рим.

На колеснице они подъехали к холму Яникулу, где стоял римский форпост, и там к Лукумону слетел на распростертых крыльях орел, схватил его шапку и, покружив с ней, вновь возложил на голову Лукумона. Сведущая, как все этруски, в божественных знамениях Танаквиль сочла, что это знак уготованной Лукумону великой славы, и радостно обняла мужа. С большими надеждами въехали они в Рим, и там назвался Лукумон именем Луция Тарквиния Приска — потомки будут помнить его под именем Тарквиния Древнего.