Мифы и заблуждения в изучении империи и национализма (сборник)

История империй позволяет представить разные типы суверенитета – многослойный, гибкий, совмещенный. Екатерина II одновременно являлась императрицей, самодержицей, царицей, государыней, великой княгиней, повелительницей и «обладательницей» своих бесчисленных земель и народов. На некоторых захваченных территориях Наполеон оставлял королей и принцесс, а в других вводил прямое правление. Частные корпорации с одобрения европейских держав исполняли функции государства начиная с конца XVI (голландская Ост-Индская, британская Индийская и Левантская компании) и до конца XIX века (британская Восточно-Африканская компания). Британия, Франция и другие державы провозглашали «протектораты» над Марокко, Тунисом, странами побережья Восточной Африки, частично Вьетнамом, основываясь на мифе о добровольной передаче местными правителями части своей суверенной власти империи. Особенности местных структур власти могли влиять на характер процесса деколонизации. Марокко и Тунис, в отличие от Алжира, обрели независимость от империи без значительного кровопролития – это объясняется тем, что первые две территории имели статус протекторатов Франции, а Алжир входил в состав Французской Республики. В политике европейских империй довольно долго сохранялась многослойная суверенность – как реализованная реальность и как потенциальная возможность. И другие варианты имперских трансформаций – например, Российская Федерация образца 1991 года – свидетельствуют об актуальности «иерархической», гибкой структуры суверенитета.

Империи во времени и пространстве

Хотя разделение империй на «модерные», «домодерные» или «архаичные» тавтологично и в целом непродуктивно, империи изменялись со временем. По мере того как их соперничество стимулировало технологическое развитие и политические изменения, стратегии и потенциал империй также изменялись. Империи использовали разнообразные репертуары властных технологий, по-разному управляя территориями и народами, по-разному взаимодействуя друг с другом и осуществляя силовую экспансию. Эти репертуары, в свою очередь, могли расширяться либо сокращаться по мере того, как новые идеи, связи и конфликты укрепляли или подрывали имперскую мощь.

Для нашей аргументации важны несколько ключевых изменений в репертуаре имперской власти. Так, трансформационным фактором огромной важности стал альянс между империей и монотеизмом, заключенный в Риме IV века и Аравии VII века. Он породил идею ограничительной легитимности – один император, одна империя, один Бог. Однако разные силы оспаривали право говорить от имени Бога, что приводило к расколам внутри империй и на уровне межимперского взаимодействия, к крестовым походам и джихаду. Более тысячелетия (а в измененных формах – еще дольше) продолжалась борьба за создание единой мировой империи, основанной на религиозном миропорядке, на пространстве бывшей Римской империи.

Китайская империя, возникнув примерно в то же время, что и Римская, имела более пластичную сакральную легитимность. Она опиралась на централизованную администрацию, находившуюся под личным контролем императора, на императорские законы и определяла цивилизацию через противостояние с кочевниками. Идея сотворения империи как идеал или как реальность вновь и вновь воплощалась в новых династиях, по мере того как они устанавливали контроль над империей, теряли его и сменялись новыми поколениями императоров, претендующих на божественное происхождение их власти. При этом они использовали властные репертуары своих предшественников.

На просторах Евразии политическая трансформация зависела от способности кочевников строить империи. Самой впечатляющей из таких трансформаций стала экспансия монголов в XIII веке. Монгольские завоевания способствовали распространению административных практик, включавших религиозный плюрализм, а также военные и коммуникационные технологии, на все покоренные общества и формирующиеся государства. И Османская, и Российская империи обучались мастерству управления государством в монгольский период, синтезировав евразийские, византийские, персидские и другие имперские традиции. Обе империи идентифицировали династии с одной религией, но допускали существование других конфессий в своих пределах. Обе империи сформировали масштабные политии, дожившие – через периоды упадка и процветания – до XX века.