Мифы и загадки Октября 1917 года

24 февраля пленум ЦК рассмотрел проект замены разверстки налогом и принял его за основу. Проект был доработан комиссией во главе с Лениным. В ходе работы над проектом Ленин писал Цюрупе: «Центр тяжести – «оборот», свободный хозяйственный оборот для крестьянства». В проекте подчеркивалось, что продовольственный налог должен постоянно уменьшаться по мере восстановления транспорта и промышленности, что в дальнейшем государство сможет «получать продукты сельского хозяйства нормальным путем, т. е. в обмен на фабрично-заводские и кустарные продукты».

В своем докладе на съезде Ленин замечал: «Мелкий земледелец, пока он остается мелким, должен иметь стимул, толчок, побудитель, соответствующий его экономической базе, т. е. мелкому отдельному хозяйству». Ленин ставил вопрос: можно ли допустить известную свободу оборота в стране, не подрывая при этом диктатуры пролетариата, не ослабляя основ социализма? Он исходил из того, что все зависит от пределов, которые определяют свободу оборота. Он утверждал, что, держа в руках политическую власть, пролетариат может наладить оборот между промышленностью и сельским хозяйством и тем самым прибавит к политической власти экономическую власть.

Ленин утверждал: «Мы знаем, что только соглашение с крестьянством может спасти социалистическую революцию в России… Мы должны постараться удовлетворить требования крестьян, которые не удовлетворены, и законно недовольны и не могут быть довольны». Ленин подчеркивал, что «удовлетворить мелкого земледельца… можно двумя вещами. Во-первых, нужна известная свобода оборота, свобода для частного, мелкого хозяина, а во-вторых, нужно достать товары и продукты».

Принятая на основе ленинского доклада резолюция съезда установила налог в меньших размерах, чем разверстка. В то же время кулацкие хозяйства облагались большим налогом, чем середняцкие. Многие же бедняки освобождались от налога. Излишки, оставшиеся от налога, поступали в полное распоряжение землевладельцев и могли быть использованы для обмена на продукты фабрично-заводской и кустарной промышленности в пределах местного оборота. Налаживая товарооборот, партия одновременно старалась ограничить частный капитал в торговле и обеспечить регулирующее влияние Советского государства на товарно-денежные отношения. Большая роль в этом отводилась кооперации.

Ленин призвал оповестить весь мир о том, что «съезд правительственной партии в основном заменяет разверстку налогом, давая этим целый ряд стимулов мелкому земледельцу расширять хозяйство, увеличивая засев; съезд выражает уверенность, что на основе новой политики «будет достигнуто прочное отношение между пролетариатом и крестьянством».

Попытка Троцкого распространить власть трудовых армий и методы Цектрана на всю страну была отвергнута съездом партии. Поразительным образом главный оппонент Ленина Троцкий не стал отстаивать на съезде курс на милитаризацию труда. Троцкий не присутствовал во время большей части съезда, так как покинул Москву незадолго до начала высшего партийного форума. И хотя чуть ли не каждый день председательствующий объявлял о том, что Троцкий «прибудет завтра», его приезд откладывался вновь и вновь. Троцкий взял первый раз слово для содоклада о профсоюзах лишь 14 марта, за два дня до завершения работы съезда. До этого он руководил подавлением восстания в Кронштадте.

Хотя мятеж, начавшийся в Кронштадте, сравнивали с громом среди ясного неба, события вокруг него напоминали сюжет повести Г. Маркеса «Хроника объявленного убийства», в соответствии с которым о преступлении становится широко известно всем задолго до его совершения. За две недели до начавшегося 2 марта 1921 г. восстания в Кронштадте 14–15 февраля о его начале было подробно рассказано в парижских газетах «Эко де Пари» и «Ле Матэн» и в эмигрантской газете «Общее дело», издававшейся бывшим разоблачителем полицейских провокаторов В. Л. Бурцевым. Эти парижские газеты опубликовали сообщения под заголовками «Восстание Балтийского флота против Советского правительства», «Москва принимает меры против кронштадтских повстанцев», «Отголоски Кронштадтского восстания в Петрограде». Как и в июле 1917 года, когда главную роль в демонстрациях играли матросы из Кронштадта, публикации в газетах опережали реальные события.

Зиновьев и близкие к нему люди были паникерами. По справедливому выводу историка Н. А. Васецкого, «Зиновьев и его петроградские сторонники были буквально одержимы шпиономанией. Повсюду в Петрограде и окрестностях им чудились козни врагов Советской власти. Редактировавшаяся шурином Зиновьева С. Закс-Гладневым «Петроградская правда» неоднократно призывала ловить шпионов и не поддаваться на их провокации». Поэтому невнимание Зиновьева и его окружения к сообщениям парижских газет представляется особенно странным.