Мифы и загадки Октября 1917 года

В стране не был решен аграрный вопрос. Вскоре после торжественного открытия 27 апреля 1906 года первой Государственной думы (этот день был объявлен праздничным в России), депутаты из фракции «трудовиков», представлявших крестьянство, направили Николаю II адрес, в котором потребовали обеспечения землей безземельных и малоземельных крестьян за счет «казённых, кабинетских, удельных, монастырских, церковных, а также принудительно отчуждаемых частновладельческих земель».

В ответ на эту инициативу на заседании Государственной думы выступил с правительственной декларацией председатель совета министров И.Г. Горемыкин. В ней объявлялось «безусловно недопустимым» обсуждение предложений по земельной проблеме на основе предложенных депутатами принципах. Словно в насмешку над депутатами правительство в течение трех недель не вносило в Думу ни одного вопроса, пока, наконец, не предложило ей рассмотреть два законопроекта: «Об отпуске 40029 рублей 49 копеек на постройку пальмовой оранжереи и сооружения клинической прачечной при Юрьевском университете» и «О предоставлении министру народного просвещения права разрешать учреждения частных курсов». По свидетельству очевидцев, настроение депутатов было «довольно подавленное и тяжелое». Многие из них заявляли о том, что следует обратиться к народу и указать на невозможность работы Думы.

Чтобы выйти из тупика, депутаты-кадеты истолковали 5-ю статью закона о Государственной думе таким образом, чтобы приступить к обсуждению законодательных вопросов, не дожидаясь обращения правительства. Кадеты попытались осуществить законодательную инициативу, внеся «проект 42». Он предусматривал отчуждение земель, которые сдавались в аренду до 1906 года.

В это же время 104 депутата из фракции трудовиков внесли более радикальный законопроект по аграрному вопросу. Он предусматривал отчуждение помещичьих и прочих частновладельческих земель, превышающих «трудовую норму», создание «общенародного земельного фонда» и введение уравнительного землепользования по «трудовой норме». Затем был предложен и «проект 33», требовавший немедленного уничтожения частной собственности на землю, социализации земли и уравнительного землепользования.

Тогда правящие круги решили расправиться с Думой. 7 июля в ходе встречи Николая II с И.Л. Горемыкиным и министром внутренних дел П.А. Столыпиным было принято решение о роспуске Думы. Градоначальник Петербурга В.Ф. фон дер Лауниц заверил царя, что никаких серьезных волнений разгон Думы не вызовет.

В ночь с 8 на 9 июля Таврический дворец, в котором заседала Государственная дума, был заперт, а входы в него были заняты полицией и войсками. В своем дневнике царь написал: «9-го июля. Воскресенье. Свершилось! Дума сегодня закрыта. За завтраком после обедни заметны у многих вытянувшиеся лица. Днем составлялся и переписывался манифест на завтра; подписал его около 6 час. Погода отличная… Катался на байдарке». 9 июля был опубликован манифест Николая II, в котором говорилось, что Государственная дума распускалась, потому что «выборные от населения уклонились в не принадлежащую им область».

К аграрному вопросу вернулась вторая Государственная дума. Попытки ряда депутатов добиться ограничения помещичьего землевладения путем национализации земли, ее муниципализации или хотя бы частичного отчуждения за выкуп были отвергнуты. 9 ноября 1906 г. царь подписал указ, подготовленный председателем Совета министров России П.А. Столыпиным об аграрной реформе. Вместо ликвидации помещичьего землевладения правительство решило разрушить крестьянскую общину. По указу крестьяне получили право выхода из деревенской общины. Этим правом воспользовались прежде всего богатые крестьяне.

Уже к концу XIX века зажиточные крестьяне, составлявшие 20 % всех крестьян, обладали по разным губерниям от 34 до 56 % всей пахотной земли, имевшейся у крестьян. На долю же бедняков, составлявших половину крестьянства, приходилось от 19 до 32 % крестьянской земли. Тогда Глеб Успенский писал: «На глазах всех здешних крестьян постоянно, из года в год, происходят такие вещи: местный кулачок, не имеющий покуда ничего, кроме жадности, занимает на свой риск в соседнем товариществе полтораста рублей и начинает в течение мая, июня, июля месяцев, самых труднейших в крестьянской жизни, покупать сено по пяти или много-много по десяти копеек за пуд; при первом снеге он вывозит его на большую дорогу, где немедленно ему дают тридцать и более копеек за пуд. Ежегодно деревня накашивает до сорока тысяч пудов сена, и ежегодно кулачишко кладет в карман более пяти тысяч рублей серебром крестьянских денег у всех на глазах, не шевеля пальцем».