Мифы и загадки Октября 1917 года

Однако союзники панически опасались выхода России из войны. Французский дипломат Фернан Гренар, живший в это время в России, писал: «Союзники России были ослеплены желанием любой ценой заставить ее продолжать войну». Желая по-прежнему гнать «на убой» русских солдат, британское правительство стало готовить тайный заговор с целью предотвратить выход России из войны. С этой целью в Россию был направлен писатель Уильяма Сомерсета Моэма, который с начала Первой мировой войны служил в британской разведке.

Хотя Великобритания не была единственной страной мира, в которой некоторые писатели были по совместительству «рыцарями плаща и кинжала», в этой стране раньше других сложилась традиция использовать авторов художественных произведений для тайного информирования правительства. Чтобы предотвратить новые революционные потрясения вроде тех, что случились в Англии в XVII веке, правящие круги этой страны старались получить надежные сведения о подспудных течениях в обществе, могущих дестабилизировать существовавший строй. Известно, что граф Оксфорд, влиятельный вельможа при дворе королевы Анны (1702–1714 гг.), писал: «Было бы крайне полезно иметь на стороне правительства скромного писателя хотя бы даже для точного изложения истины». Справедливо рассудив, что острую наблюдательность писателя, его нешаблонный и независимый ум, способность найти емкие слова и яркие образы для изложения наблюдений и выводов можно использовать для получения своевременной и содержательной информации, глубоких и оригинальных суждений, граф привлек для конфиденциального информирования властей Даниеля Дефо и Джонатана Свифта. А вскоре создатель «Робинзона Крузо» создал эффективную организацию общенациональной системы слежки за настроениями в обществе, их анализа и принятия соответствующих ответных мер.

По мере же распространения британских владений по всему миру Лондон старался получать надежную информацию о том, что творилось за пределами Альбиона. Писатели использовались не только для сбора сведений и их аналитической обработки, но и для организации тайных операций, которые были возможны благодаря связям мастеров слова в различных общественных кругах многих стран земного шара, а также доверию к ним в обществе. Кроме Моэма британскими писателями-разведчиками были Грэм Грин, Ян Флеминг и другие видные авторы.

Возможно, что готовность писателей Альбиона превращаться в разведчиков объяснялась отчасти романтическим ореолом, которым была всегда окружена разведка в этой стране. До сих пор Великобритания заметно опережает другие страны мира по тиражам «шпионских романов». В своих воспоминаниях Моэм объяснял свое согласие сотрудничать с военной разведкой Великобритании так: «Работа привлекала меня благодаря моей любви к романтике и в то же время из-за тяги к абсурдным и смешным ситуациям». Судя по его автобиографии и его рассказам о разведывательной деятельности, начавшейся вскоре после вступления добровольцем в ряды британской армии в 1914 году, писатель получил в избытке романтику, а также немало абсурдных и смешных ситуаций.

Говоря о своей поездке в Россию, которая началась в августе 1917 г. после прибытия во Владивостокский порт, Моэм писал: «Я направлялся как частный агент, которого при необходимости могли дезавуировать. Мои инструкции требовали, чтобы я вступил в контакт с силами, враждебными правительству, и подготовил план, который бы удержал Россию от выхода из войны». По словам писателя, для реализации задания он имел «неограниченные денежные средства». После долгой поездки через Атлантический океан, США, Тихий океан и по Транссибирской железной дороге Моэм прибыл в Петроград.

С первых же минут пребывания в петроградской гостинице Моэм смог воочию убедиться в трудностях жизни в тогдашней России, к которым он не был готов после своей разведывательной деятельности в Швейцарии, Франции и других странах Западной Европы. Помимо нескольких страниц о миссии в России в своей автобиографии, Моэм описал ее в художественных рассказах, изобразив себя под именем разведчика Эшендена. Описывая прибытие Эшендена в августе 1917 г. в столицу России, Моэм рассказал, как на просьбы его американского спутника, обращенные к официанту принести хлеб, ему было сказано, что хлеба нет. Вскоре выяснилось, что нет ни масла, ни сахара, ни яиц, ни картошки. В одном из лучших ресторанов Петрограда могли предложить лишь рыбу и зелень.

Не лучше была и политическая обстановка в стране и ее столице. «Дела в России ухудшались, – писал Моэм. – Керенский, глава Временного правительства, был съедаем тщеславием и увольнял любого министра, который, как ему казалось, представлял угрозу для его положения. Он произносил бесконечные речи. Нехватка продовольствия становилась все более угрожающей, приближалась зима, и не было топлива. Керенский произносил речи. Находящиеся в подполье большевики активизировались, Ленин скрывался в Петрограде, говорили, что Керенский знает, где он находится, но он не осмеливался арестовать его. Он произносил речи».