Мифы классической древности

Так говорили они. В это время явились Одиссею призраки жен и дочерей славных героев: все желали напиться крови. Обнажив длинноострый меч свой, Одиссей не допускал их всей толпой приблизиться к глубокой яме. Одна за другой подходили они и называли ему каждая свое имя. Прежде других подошли к нему дочь Салмонеева Тиро, мать Пелия и Нелея; Антиопа, мать Зета и Амфиона; Гераклова мать Алкмена; Мегара, супруга Геракла; Эдипова супруга Иокаста; Хлорида, супруга Нелея; Леда, мать Диоскуров; Ифимедея и много других жен и дев. Когда разлетелись все эти тени, Одиссею предстала душа Агамемнона, окруженная душами тех арговян, которые убиты были с Агамемноном в доме Эгисфа. Напившись крови, Агамемнон узнал Одиссея. Тяжко, глубоко вздохнул он; заплакали очи; простерши руки, он ими хотел прикоснуться к Лаэртову сыну — напрасно: руки не слушались; не было в них ни сил, ни движения. Пролил слезы Одиссей. Полный сострадания, так он сказал ему: «Сын Атреев, владыка мужей Агамемнон, какой паркой ты предан навек усыпляющей смерти? В волнах ли тебя погубил Посейдон в грозную бурю, или на суше был умерщвлен ты рукою врага в бою из-за быков криворогих и баранов или из-за жен и сокровищ?» И в ответ ему Атрид Агамемнон: «Лаэртид благородный! Не Посейдон, не противник на поле битвы погубил меня, тайно Эгисф с гнусной женой моей заодно приготовил мне гибель. Он пригласил меня в дом свой и у себя на веселом пиру убил меня, как быка убивают при яслях. Все товарищи, возвратившиеся вместе со мною из-под Трои, также убиты, как вепри, которых заклают в доме богатого мужа на обед или свадьбу. Часто видал ты без страха, как гибли сильные мужи в битвах, иной одиноко, иной в многолюдной схватке, — здесь же пришел бы ты в трепет, обмер бы от страха, если б увидел, как между столами, полными яств, все мы лежали на полу, дымящемся нашею кровью. Услышал я крики юной Кассандры, Приамовой дочери; в грудь вонзила ей меч Клитемнестра; полумертвый, лежа на земле, попытался я протянуть холодеющую руку к мечу; жена равнодушно отвратила от меня взор свой и мне, отходившему в область Аида, не захотела закрыть тусклых очей и холодеющих уст. На свете нет ничего ужаснее жены, замыслившей такое дело, приготовившей мужу гибель. Как радовался я мысли, что возвращусь в отечество, увижу детей и ближних, но злодейка погубила меня и навеки опозорила себя и даже весь пол свой». — «Горе, — воскликнул тогда Одиссей. — Сколько бед причинил Зевс через женщин всему роду Атрея! Погибло немало могучих мужей через Елену; а вот Клитемнестра, коварная, устроила тебе смерть». И в ответ ему Агамемнон: «Одиссей, берегись быть слишком доверчивым с женой; не должно открывать ей всего, что знаешь. Но ты, Лаэртид, не умрешь от жены; разумна и благородна дочь старца Икария, чудная Пенелопа. Ты покинул ее в самых цветущих летах, с ней был оставлен грудной, едва лепетавший ребенок. Теперь заседает он, конечно, в совете мужей, и отец, возвратись, увидится с ним; мне же жена не дала взглянуть на сына. Скажи мне, Лаэртид, не слыхал ли ты чего-нибудь о сыне моем Оресте, не знаешь ли, где живет он, я знаю, он не умер еще». — «Атрид, зачем спрашиваешь ты меня об этом? Не знаю, жив он или умер, пустое же говорить не годится».