Мифы классической древности

Отец и мать твои, которым подобало б
Вступить в сень смерти для спасенья сына
Великодушной смертью – изменили.
А ты единственным у них был сыном.
…О, мы
Вести еще могли бы радостную жизнь;
Ты не был бы лишен супруги, не остался б,
Скорбя, один хранителем сирот!
Но так устроил некий бог.
…
Конечно, как отец детей ты любишь,
Не менее, чем я сама! Не допусти же,
Чтобы они лишились права здесь,
В дому их матери, господствовать.
Не дай Им матерью такую женщину, что ниже
Была б меня достоинством. Она
Из зависти наложит дерзко руки
На них… Молю, исполни же ты эту просьбу…

Адмет, заливаясь слезами, обещал никогда не вводить в дом к себе другой жены: "Как в жизни, так и в смерти ты мне пребудешь единственной и верною супругой". Объятый глубокою скорбью, Адмет стал готовиться к погребенью умершей супруги и всему народу повелел целый год носить по ней траур. Плакали фессалийцы о смерти царицы и славили ее как благороднейшую и великодушнейшую из жен, когда-либо живших; остригли они волосы, облеклись в траурные одежды, остригли гривы лошадям. В это время к Адметову дому подошел Геракл. Адмет, вышедший на ту пору из дома, узнал его и встретил дружески. Как ни старался царь скрыть печаль свою, Геракл догадался, что в доме случилось какое-то несчастье, и хотел уже искать гостеприимства в чьем-нибудь доме. Но Адмет, никогда не отгонявший от своей двери чужеземца, так уклончиво отвечал на вопросы Геракла, что уговорил его войти в дом свой.

Геракл поверил, что в доме умерла дальняя родственница. Адмет велел слуге отвести пришельца в покой, назначенный для приема гостей, сам же отправился совершать погребение супруги. Усталый от продолжительного пути, Геракл с наслаждением вкушал предложенную ему пищу и пил вино; и когда вино начало горячить его кровь, он увенчал чело свое миртом и, с полным кубком в руках, ликовал и предавался шумной радости. "Что смотришь ты на меня так угрюмо и важно? – обратился он к слуге. – Слуга должен быть приветлив с чужеземцем и не показывать ему мрачного вида. Велико горе, что у твоего господина умерла дальняя родственница! Поди сюда, я дам тебе мудрый совет; утешься, выпей со мною и наслаждайся радостями текущего дня. Друг! Полный вином кубок разглаживает морщины на челе".

С ужасом отвернулся от пришельца слуга. "Не знаешь ты нашего горя, – сказал он. – Не можем мы смеяться и ликовать при том ударе, которым поражен господин наш". – "Что такое? Да скажи мне, что случилось, кто у вас умер?" Слуга открыл наконец, что умерла Алкестида, супруга его господина. "Что говоришь ты? Он лишился такой супруги и, несмотря на свое горе, все-таки дружелюбно принял в свой дом чужеземца и скрыл от него свою печаль; а я в доме скорби и сетований, ликовал и венчал миртом свое чело. Скажи, где погребена жена Адмета, где мне найти ее могилу?" – "Если пойдешь отсюда в Лариссу, на пути тебе встретится великолепный мавзолей – это и есть ее могила". С этими словами слуга удалился.

Геракл был глубоко тронут гостеприимством, оказанным ему Адметом, и решился отплатить ему достойным образом. "Я должен спасти умершую и снова возвратить ее в дом моего хозяина. Пойду я и скроюсь за мавзолеем, и когда властитель теней Фанатос, облеченный в черные ризы, придет на могилу пить жертвенную кровь, – я выскочу из засады, схвачу его и не выпущу до тех пор, пока он не отдаст мне усопшей. Если же он не придет, если попытка моя не удастся – я низойду в царство теней и вытребую Алкестиду у Плутона". С этими словами Геракл тихо вышел из дома Адмета и отправился к мавзолею.