Мифы о русском пьянстве, лени и жестокости

А так обычно парламентарии сами идут к Президенту, когда надо, и даже так называемые «Ежегодные послания Президента Федеральному собранию РФ» – это не когда президент приезжает в Государственную думу на Охотный Ряд и обращается к избранникам народа, а когда депутаты и сенаторы стройными рядами, получив «спецпропуск» и сдав на входе мобильный телефон, идут в Кремль.

Но чему здесь удивляться? Таковы традиции верховной власти.

Наша Москва – Третий Рим, но не Рим Италийский, а Византия.

Тут вам не «Сенат и народ Рима», а – «Государь и бояре», а еще вернее – «Государь и личная канцелярия его Императорского Величества», – вот что стояло и стоять, видимо, долго будет и на практике, и в сознании народном на самом острие российской «вертикали власти»…

Но вернемся в XVІІ-XVІІІ века, породившие Великие буржуазные революции и Великие революционные мифы… Особенно много самых невероятных мифов создала Французская революция 1789–1794 годов. Причины, послужившие началом революции, мифологичны. Революционеры охотно рассказывали, что народ «при короле» голодал, в то время как королевский двор тратил невероятные суммы на наряды королевы, придворных дам и мадам Помпадур лично.

В действительности же Франция XVІІ-XVІII веков была передовой и сравнительно сытой страной Европы. Стремление к революционным переменам подсказано было замедлением темпов как социально-экономического, так и политического развития. Рост экономики к 1780-м годам несколько замедлился, ожидания людей оказались обмануты. Кто виноват? Разумеется, король! Официальная власть всегда бывает «виновата», если ожидания подданных не сбываются.

Конец XVIII века – классическое время финансовых «пирамид», часто полугосударственных, типа российских ГКО. Это время разорившихся буржуа, обедневших рантье, недополучивших свое пайщиков и акционеров. Вся эта масса бурлила и жаждала реванша. Но к народу ее отнести очень трудно.

Собственно, об этом известно уже давно – но только исключительно узким специалистам[53]. А большинство людей уверены, что революция началась чуть ли не с сотен тысяч умерших от голода.

Кстати, король Франции сам выступал перед Национальным собранием, предлагал широкий план реформ, в том числе радикальную земельную реформу.

Национальное собрание возмутилось: дворяне и духовенство поняли, что у них реально могут отнять собственность. То же самое происходило всякий раз в России, начиная с Екатерины II и далее без исключений до Александра II, когда «просвещенный монарх» пытался продвинуть в истеблишменте идею отмены крепостного права.

Александр II решился на эту реформу, о необходимости которой говорили совершенно серьезно и его батюшка Николай, и его дед – непоследовательный либерал (особенно в молодые годы).

А. Харламов «Александр II». 1874 г.

Один из самых положительных самодержцев в российской истории. Проводя столь необходимые для страны реформы, стал «своим среди чужих, чужим среди своих»

Но Александр Николаевич решился на выхолощенный, путаный ее вариант, в минимальной степени бьющий по имущественным интересам дворянства. И то, настолько боялся покушения со стороны «своих же» посвященных, что в день перед объявлением манифеста ночевал в Зимнем вместе с семьей под усиленной охраной и… в чужих покоях. Прятался у себя дома!

То же самое происходило, по сути, и во Франции накануне штурма Бастилии. Не столько мягкий и слабохарактерный Людовик XVI, сколько зажравшаяся элита не допускала начала земельно-имущественных реформ. Это с одной стороны. А с другой – революционные радикалы увидели, что король делает все, что они предлагают. Превращение Франции в конституционную монархию «сверху» было в интересах народа, но не Национального собрания.

Однако некоторые сказки, созданные революционерами, до сих пор живут в массовом сознании. Победители взяли власть и навязали свои представления современникам, а через них – и потомкам. Это касается не только причин революции…

Легендарный «штурм Бастилии» 14 июля 1789 года, который с великой помпой празднуется в современной Франции как главный национальный праздник, – «красный день календаря» Французской революции.

Сколько говорено о «решительном» и кровавом штурме, об «освобождении несчастных узников» королевского правления, жертв чудовищной жестокости антинародного режима!

Собственно, штурма-то и не было, потому что защищали дряхлую Бастилию 84 инвалида и 30 швейцарских наемников. К тому же у коменданта был строгий приказ: ни в коем случае огонь по толпе не открывать. Ни при каких обстоятельствах!

Сами парижане вовсе не собирались ничего штурмовать или разбивать. Чтобы пойти на штурм Бастилии и начать гражданскую войну, «пришлось» привести с юга Франции около тысячи уголовников, в основном не французов, а корсиканцев и каталонцев. Эти «представители народа» и ринулись на штурм.

Швейцарцы воевать не хотели. Был бы приказ, огрызнулись бы огнем 15 пушек…