Мифы об идеальном человеке. Каверзные моральные дилеммы для самопознания

Теперь мы понимаем, почему нехорошо бить друга по лицу без причины: человек, который делает это, не приближается к золотой середине сразу нескольких добродетелей (или игнорирует их). Но мы намеренно начали с простого вопроса, поэтому немного модифицируем его: «Нужно ли ударить друга по лицу, если он сделает то, что нам не очень нравится?» Может, друг немного вас задел, посмеявшись над вашими новыми шортами цвета хаки, и нужно определить, стоит ли ударить его. Специалист по этике добродетели сказал бы, что удар в лицо после такой чепухи — признак избытка гнева, как если бы мы сделали это без причины. Но благодаря Джудит Шкляр (1928–1992), латвийскому философу, которая много писала о личной свободе и свободе общества, мы можем взглянуть на проблему под другим углом. Темы, которые она затрагивала в своих исследованиях, близки и дороги ей, учитывая историю ее еврейской семьи. Шклярам пришлось бежать из Латвии, чтобы спастись от Сталина, а затем еще дальше — уже от Гитлера[53]. Добравшись в конце концов до Америки, Джудит получила докторскую степень в Гарварде и стала первой женщиной, когда-либо трудившейся в правительственном департаменте Гарварда. В своей главной работе «Обычные пороки» она приводит убедительный аргумент в пользу того, что жестокость — а не гордыня, зависть, гнев или любой другой классический «смертный грех» — худший человеческий порок и должна быть первой в списке того, чего нужно избегать.

Поставить жестокость на первое место означает пренебречь идеей греха, как она понимается в богооткровенной религии. Грехи — нарушения божественных правил и преступления против Бога… Однако жестокость — умышленное причинение физической боли более слабому существу с целью вызвать страдание и страх — это зло по отношению к другому существу[54].

Когда мы считаем религиозные грехи самым кошмарным из того, чего не хотим совершать, мы придумываем оправдания ужасным злодеяниям. Пример Шкляр: европейские завоеватели, приехавшие в Новый Свет, встретившие коренные народы и устроившие там геноцид как волю христианского Бога. Если же мы поднимем жестокость — преступления против других людей — на первое место в списке худших человеческих преступлений, мы больше не сможем находить и использовать подобные лазейки.

Но у Шкляр есть еще одна претензия к жестокости, которая поможет нам понять, почему нельзя бить друга за то, что он высмеивает шорты. Жестокость, по ее словам, часто несоразмерна действиям, которые побудили к ней[55]. Человек совершает мелкое преступление (как в романе «Отверженные», где герой украл буханку хлеба, поскольку голодал) и отправляется в тюрьму, где относятся к нему невероятно жестоко. Это неправильно: суровость наказания сильно перевешивает преступление. Убедительный аргумент, правда? Современная система уголовного правосудия посадила многих людей в тюрьму за незначительные правонарушения, включая, например, хранение марихуаны, что сейчас в некоторых странах легально. Но эта проблема проявляется не только в преступлениях. Почти все основные ситуации взаимодействия людей изобилуют неоправданной жестокостью. Если вы мне не верите, выложите на YouTube видео, в котором скажите что-то безобидное, например «Вкусный сыр!» или «Я люблю Мичиган!», а затем изучите комментарии. («Возвращайся в свой Мухосранск, дурной урод, любитель молочки» — вот лишь один из примеров.)

Поскольку наша цель сейчас — стать лучше в обычной жизни, неплохо бы поставить жестокость на первое место в списке того, чего нужно избегать. К сожалению, за это приходится платить немало: вокруг нас слишком много жестокости, и когда мы считаем ее худшим пороком человечества, это тяжело сказывается на психике. «Если жестокость нас пугает, — пишет Шкляр, — мы должны, учитывая факты повседневной жизни, всегда негодовать»[56]. И она права! Если пробежать взглядом по заголовкам новостей, мы увидим много примеров жестокости: расизм, сексизм, подавление избирателей, законы, держащие людей в нищете, мерзкие комментарии на YouTube. Она, по словам Шкляр, угрожает превратить нас в мизантропов. Именно поэтому у нас есть соблазн не заострять на ней внимание. Но существует способ избежать бедствий из-за жестокости: знание (в частности, знание культурных традиций, отличных от нашей). Цитируя великого философа эпохи Просвещения Монтескье, она говорит нам, что знание делает людей добрее[57], а невежество ожесточает нас. Думаю, идея понравилась бы Аристотелю: чем больше мы пытаемся узнать и понять жизнь других, чем больше ищем золотую середину сопереживания, тем менее вероятно сочтем допустимым обращаться с ними жестоко.