Мифы об инстинктах человека

На данном этапе развития приматологии у нас есть все основания утверждать, что у высших обезьян (шимпанзе, гориллы, орангутанги и гиббоны) врождённых видотипических форм поведения (инстинктов) либо почти нет, либо нет вовсе. В популяциях шимпанзе, живущих на некотором отдалении друг от друга, вокализации (выкрики, рыки) как средство коммуникации существенно различаются, что говорит об их выработке "здесь и сейчас", а не о приобретении путём генетического наследования. У разных популяций шимпанзе определённый крик обозначает разные явления, тогда как у низших обезьян (в первую очередь у мартышек верветок, которые в этом плане изучены достаточно хорошо) все их вокализации в значительной степени врождённы — то есть один и тот же выкрик обозначает орла или общую опасность с неба во всех популяциях верветок, даже не контактирующих друг с другом. Так если уже высшие обезьяны либо почти не обладают инстинктами, либо полностью, то что мы можем сказать об австралопитеках, которые превосходили современных высших обезьян по интеллекту? А что тогда мы можем сказать об архантропах (Homo erectus), которые были ещё позже и по интеллекту существенно превосходили уже и австралопитеков? Были ли у них инстинкты? Могли ли быть? Тут уж о Homo sapiens можно и вовсе не спрашивать, потому как ответ очевиден.

Вот сейчас важно уяснить одно: когда у вида развивается основанная на интеллекте способность научения через подражание и через наблюдение, то генетическое наследование всякого опыта и образцов поведения делается излишним. При развитом интеллекте поведение перестаёт передаваться генетическим путём. Отныне оно передаётся через научение.

"Подражание и память, наблюдение и разум — способности не инстинктивные; там, где начинаются они, кончаются инстинкты, и наоборот" (Вагнер, 2005b).

Перенимая опыт от родителей (или от прочих представителей своей популяции), особь по факту перенимает опыт, который в данной переменившейся среде доказал свою адаптивность, выражаясь в самом факте того, что "учителя" всё ещё живы и здравствуют.

"… кроме генетического наследования, необходимо говорить о подражательном наследовании поведения, являющемся более гибкой системой" (Фирсов, 1972, с. 184).

На примере высших обезьян мы можем видеть, как эволюция животных скакнула на новый уровень и перешла от генетически фиксированного поведения к поведению, приобретаемому в ходе научения. Это позволило производить адаптацию к быстро и постоянно меняющимся условиям среды, вознося антропоидов на высшую ступень эволюции.

Механизму подражания, который у высших обезьян приобретает небывалый размах, а у человека так и вовсе становится одним из самых основных в формировании поведения, посвящены работы многих авторов (см. Бандура, 2000; Обухова, Шаповаленко, 1994). Сейчас же достаточно просто упомянуть о нём несколько вскользь и подчёркнуть главное: перенимание поведения у соплеменников в ходе научения (через подражание и наблюдение) нивелирует существовавший миллионы лет механизм генетического наследования поведения. Зачем генетически наследовать то, что можно приобрести в ходе научения? С эволюционной точки зрения, выгоден именно второй вариант. Он невероятно выгоднее. Австралопитеки и уж тем более Homo erectus обучали свою молодь охоте. Они обучали их пользованию каменными рубилами для охоты, для изготовления деревянных копий и для отделки шкур животных.

Фантазии некоторых недобросовестных авторов в красках рисуют, как и Homo erectus, и даже неандертальцы бродили по лесам и инстинктивно реагировали на дичь, инстинктивно устраивали на неё загоны, инстинктивно же делали для неё ловушки… Якобы все эти навыки у древних людей были врождёнными. Эволюционистам видится, как древние люди инстинктивно выискивали среди кустарников съедобные ягоды и плоды — совершенно инстинктивно, реагируя только на ключевые стимулы. Так называемый инстинкт собирателя. И подобным фантазиям нет предела в современной литературе. И СМИ постоянно голосят об "инстинктах охотников-собирателей". Думать никто не хочет. Никто даже не понимает, что высшему примату достаточно показать, что можно есть, а что нельзя, так он отныне так и будет делать. Высшей обезьяне достаточно показать что-либо на своём примере, и всё, она усваивает, мотает на ус. Как гласит американская поговорка, обезьяна видит — обезьяна делает (monkey see, monkey do). Вот основной способ обретения ею опыта. И никакого генного наследования.