Мифы Первой мировой

После войны особо отмечалось, что «какого бы совершенства ни достигали такти­ческие приемы применения химических снарядов, успех химических артиллерийских нападений находится в большой зависимости от метеорологических условий и главным образом от силы и направления ветра» и «характерной особенностью химических средств борьбы является капризность действия, сильно затрудняющая их применение в маневренной войне». Уже при ветре 2—3 м/с стрельба ядовитыми снарядами давала удовлетворительные результаты (удушающими — «полный успех»). При ветре от 3 до 7 м/с стрельба химическими снарядами могла быть успешной только по целям, находя­щимся в лесу или глубоком кустарнике. При ветре свыше 7 м/с или сильном дожде стрельба химическими снарядами считалась бесполезной. Обстрел химическими снарядами открытых целей считали менее эффективным, чем использование шрапнелей и фугасных снарядов. При этом участок, обстрелянный ядовитыми снарядами, «находили возможным» занимать не ранее как через 5, а удушающими — через 15 минут после конца обстрела. Стрелять газовыми минами ночью было нельзя из‑за их малой дальности — легкое движение воздуха могло отнести газ к своим войскам. Независимо от направления ветра химические снаряды никогда не должны были применяться по целям ближе 200 м от своих позиций. При ветре в свою сторону или переменном ветре минимальная дистанция огня составляла при большом количестве снарядов 2 км для неустойчивых и 3 км — для устойчивых газов.

Последующие войны, особенно Вторая мировая, показали, что выводы Первой миро­вой остались в силе — против обеспеченного противника было гораздо проще, без­опаснее и эффективнее использовать обычное оружие, зажигательные и дымовые сред­ства, чем боевые отравляющие вещества. Противник выжигался из укреплений ручны­ми, фугасными и танковыми огнеметами или «выкуривался» обычными дымовыми шашка­ми, атаки под прикрытием дымовых завес, начавшись в Первую мировую, стали неред­кой практикой и во Вторую.

Но отравляющим газам находилось место разве что против незащищенного и слабей­шего противника — как испанцами и французами против марокканцев в Рифской войне, итальянцами против эфиопов и японцами против китайцев, и то в единичных случаях, обычно с «экспериментальными» целями (как в описанных случаях) или по ошибке — как советской авиацией на Хасане или поляками и немцами в начале Второй мировой.

Собственно, и в Первую мировую применение отравляющих газов было вызвано не столько надеждами немцев на победу, сколько банальным дефицитом важнейшего сырья для производства взрывчатых веществ, прежде всего — селитры. А во Вторую мировую средства защиты были уже наготове — только в Великобритании было произведено 38 млн противогазов, противолюизитной мази — 25 млн упаковок. Поэтому, например, американские 107–мм химические минометы М2, сто-, пятисот- и тысячефунтовые авиабомбы с ипритом, фосгеном и другими OBтак и не были применены, а немецкие и японские снаряды и авиабомбы стали трофеями.

Белтон Купер, офицер–ремонтник, описывает случай, произошедший вскоре после высадки американских войск в Нормандии. Американское командование опасалось при­менения немцами иприта, поэтому к ремонтным ротам было приписано по три грузови­ка с водой и хлорной известью для обеззараживания, как в Первую мировую. Вечером 21 июля 1944 г. в расположении тыла одного из батальонов упал немецкий дымовой снаряд с белым фосфором. Часовой принял дым за ядовитый газ и поднял тревогу, панику подхватили остальные часовые, и, хотя к закату все успокоилось, каждый старался держать противогаз под рукой. Из‑за ложной тревоги один из водителей откупорил бочку с хлорной известью и в суматохе оставил ее открытой. Ночью сгу­стился плотный туман, очевидно, влага прореагировала с известью, и из бочки на­чал выделяться хлор. Почуяв запах хлора, проснувшийся водитель в ужасе закричал и потерял сознание. Его помощник, видя «труп», в не меньшем ужасе поднял газовую тревогу. Началось столпотворение, солдаты с криками метались в темноте в поисках противогазов. По счастью, немцы не знали, что происходит. «Как могла дисциплини­рованная, хорошо обученная армия поддаться подобной внезапной истерии? Быть мо­жет, потому, что это поколение выросло на страшных рассказах о газовых атаках Первой мировой?»