Читаем Мифы Поволжья. От Волчьего владыки и Мирового древа до культа змей и птицы счастья полностью

Мордовский республиканский объединенный краеведческий музей имени И. Д. Воронина


Примечательно, что в сказке материнские слезы попадают именно на вышивку. В народной традиции вышивка и сама по себе может служить надежным оберегом от всякого зла. Орнамент всякой народной вышивки состоит из магических знаков-символов, в которых запечатлены солнце, Мировое древо, божественные животные и птицы, стилизованные изображения богов и т. д. Не случайно вышивка на народной одежде всегда располагается строго по вороту, подолу и краям рукавов — это границы между внешним и внутренним пространствами, которые нужно защищать особенно тщательно.

ЖИВОТНЫЕ И ПТИЦЫ В МОРДОВСКОЙ МИФОЛОГИИ

Самым почитаемым из лесных зверей у мордвы, как и у других лесных народов, был медведь. Вероятно, в давние времена мордва считала медведя своим предком. Память об этом сохранилась в сказке о девушке, которую похитил медведь и унес в свою Медвежью землю — Овтонь мастор. Девушка стала женой медведя, хозяйкой в его доме, матерью его детей. Но она скучала по родителям и однажды вместе с мужем и детьми отправилась их навестить. Поскольку сказка была записана в те времена, когда брак с медведем уже не казался чем-то естественным, история заканчивается трагически: братья девушки убивают медведя — и она их проклинает. Изначально же наверняка все заканчивалось хорошо: люди и медведи жили в мире и согласии, как и подобает родственникам.

По народному поверью, медведь может отпугивать злых духов. Чтобы защитить от них домашнюю скотину, в конюшне или в хлеву держали медвежий череп. Кроме того, в старину среди мордвы существовал особый промысел: поводырь с медведем ходил из села в село и получал за это деньги, поскольку считалось, что туда, где побывал медведь, злые духи уже не проникнут.


Копилка «Медведь с гармошкой», нач. XIX в.

Мордовский республиканский объединенный краеведческий музей имени И. Д. Воронина


Медведь почитался также символом плодородия и достатка. Во время свадебного обряда исполнялся ритуальный «медвежий танец», который должен был обеспечить молодым безбедную жизнь и много детей.

Волк в мордовском фольклоре воплощает в себе отрицательное начало. В сказках он обычно выступает как объект насмешки и чаще всего бывает посрамлен из-за собственной глупости и жадности, но в реальной жизни волка боялись. Считалось, что именно в волков превращаются злые колдуны и в волчьем обличье всячески вредят людям. Чтобы колдун стал таким волком-оборотнем, он должен был в полнолуние воткнуть в землю за амбаром двенадцать ножей и перепрыгнуть через них. Но если кто-нибудь случайно или умышленно унесет хотя бы один нож, то колдун останется волком на долгие годы, а то и навсегда.

Лиса в мордовских сказках, как и у других народов, хитра, ловка, изворотлива, почти всегда получает то, что хочет. В одной из сказок она помогает парню-бедняку жениться на царской дочери. По сюжету эта сказка напоминает знаменитого «Кота в сапогах», но отличается ярким национальным колоритом.

Простодушный и трусливый сказочный заяц изначально был, вероятно, мифологическим персонажем. Во всяком случае, в сказке «Заинька» он общается непосредственно с богами, спрашивая у них о том, почему лед крепок, а тает на солнце, почему гора тверда, а мыши роют в ней норы и т. д.

Из птиц мордва, как и другие финно-угорские народы, больше всего почитает утку. В образе утки обычно представляется Великая птица Ине Нармунь, принимавшая участие в сотворении мира. В сказках утка превращается в красивую девушку или, наоборот, заколдованная красавица принимает облик утки. Сказочная утка отличается необыкновенной красотой: ножки у нее позолочены, головушка серебряная, крылышки — чистого золота. Герой сказки, убивший утку, навлекает на себя многие беды, а в одной старинной песне гибель утки представляется событием космического масштаба: «От выстрела задрожала земля, зазвенело небо, хлынувшая кровь залила низины и овраги, перьями засыпало всю землю, из-за пуха не стало видно неба».


«Сорока» — женский головной убор, мордва-мокша, кон. XIX — начало XX вв.

Мордовский республиканский объединенный краеведческий музей имени И. Д. Воронина


Перейти на страницу:

Все книги серии МИФ. Культура

Скандинавские мифы: от Тора и Локи до Толкина и «Игры престолов»
Скандинавские мифы: от Тора и Локи до Толкина и «Игры престолов»

Захватывающее знакомство с ярким, жестоким и шумным миром скандинавских мифов и их наследием — от Толкина до «Игры престолов».В скандинавских мифах представлены печально известные боги викингов — от могущественного Асира во главе с Эинном и таинственного Ванира до Тора и мифологического космоса, в котором они обитают. Отрывки из легенд оживляют этот мир мифов — от сотворения мира до Рагнарока, предсказанного конца света от армии монстров и Локи, и всего, что находится между ними: полные проблем отношения между богами и великанами, неудачные приключения человеческих героев и героинь, их семейные распри, месть, браки и убийства, взаимодействие между богами и смертными.Фотографии и рисунки показывают ряд норвежских мест, объектов и персонажей — от захоронений кораблей викингов до драконов на камнях с руками.Профессор Кэролин Ларрингтон рассказывает о происхождении скандинавских мифов в дохристианской Скандинавии и Исландии и их выживании в археологических артефактах и ​​письменных источниках — от древнескандинавских саг и стихов до менее одобряющих описаний средневековых христианских писателей. Она прослеживает их влияние в творчестве Вагнера, Уильяма Морриса и Дж. Р. Р. Толкина, и даже в «Игре престолов» в воскресении «Фимбулветра», или «Могучей зиме».

Кэролайн Ларрингтон

Культурология

Похожие книги

Лабас
Лабас

Художник Александр Лабас (1900–1983) прожил свою жизнь «наравне» с XX веком, поэтому в ней есть и романтика революции, и обвинения в формализме, и скитания по чужим мастерским, и посмертное признание. Более тридцати лет он был вычеркнут из художественной жизни, поэтому состоявшаяся в 1976 году персональная выставка стала его вторым рождением. Автора, известного искусствоведа, в работе над книгой интересовали не мазки и ракурсы, а справки и документы, строки в чужих мемуарах и дневники самого художника. Из них и собран «рисунок жизни» героя, положенный на «фон эпохи», — художника, которому удалось передать на полотне движение, причем движение на предельной скорости. Ни до, ни после него никто не смог выразить современную жизнь с ее сверхскоростями с такой остротой и выразительностью.

Наталия Юрьевна Семенова

Биографии и Мемуары / Искусство и Дизайн / Прочее / Документальное