Мифы, сновидения, мистерии

При изучении симптоматики «божественного избрания» бросается в глаза характер всех этих патологических переживаний; их структура всегда одна и та же, а символизм всегда является символизмом инициации; Слишком много внимания уделяется психопатологическому характеру первых симптомов состояния «избранности»: фактически, нам представлен полный кризис, очень часто ведущий к дезинтеграции личности. В рамках архаической духовности «психический хаос» имеет свое значение в качестве модели «докосмогонического хаоса», аморфного и не поддающегося описанию состояния, которое предшествует космогонии. Но мы знаем, что для архаических и традиционных культур символический возврат к хаосу неотделим от любого нового сотворения в какой бы плоскости он ни проявлялся: каждому новому севу и каждому новому сбору урожая предшествует коллективная оргия, которая символизирует возобновление «докосмогонического хаоса»; каждый Новый год влечет за собой ряд церемоний, которые означают повторение изначального хаоса и космогонии. «Возврат к хаосу» для человека архаической культуры равнозначен подготовке к новому «Сотворению»[67].

Такой же символизм различим в «сумасшествии» будущих шаманов в их «психическом хаосе»; это признак того, что мирской человек находится на пути к исчезновению и что должна родиться новая личность. Все мучения, трансы и ритуалы инициации, сопутствующие и продлевающие это «возвращение к хаосу», представляют, как мы видели, стадии мифической смерти и воскрешения и — в конечном счете — рождение новой личности.

Для наших целей мы хотим выяснить, до какой степени шаманское призвание и инициация придают дополнительное значение сенсорному восприятию, предоставляя ему возможность более прямо ощутить священное. В общих чертах можно сказать: только что упомянутый процесс — «болезнь» как инициация — ведет к изменению порога чувствительности и качественной перестройке самой чувствительности — от состояния «мирской» она переходит в состояние «избранной». Во время инициации шаман обучается проникать в другие измерения действительности и оставаться там. Суровые испытания, какова бы ни была их сущность, наделяют его такой чувствительностью, которая способна воспринять и объединить в единое целое эти новые переживания. Психопатологический кризис отмечает распад нормального, мирского восприятия. Будущий шаман, «избранный» сверхъестественными силами, уже больше не противится своей предшествующей «чувствительностью» инициирующим переживаниям. Можно сказать, что благодаря всем этим испытаниям сенсорная деятельность «избранного» имеет тенденцию стать иерофанической: через необыкновенно обостренные чувства шамана проявляется священное.

Озарение и внутреннее видение

Иногда перемена организации сенсорного восприятия, вызванная сверхъестественным избранием, понимается легко. Человек, которого ударила молния, обретает «чувствительность», недоступную на уровне обычного восприятия; раскрытие «божественного выбора» проявляется в разрушении всех предшествующих структур: «избранный» становится «иным», он ощущает себя не только умершим и возродившимся: а возродившимся в новую жизнь, которая, хотя по всем признакам существует в нашем мире, но измерима совсем другими мерками. Иными словами, это переживание выражается в виде сгорания плоти и разрушения скелета. Пораженного молнией якута Bukes Ullejeen разнесло на множество кусков, его спутник бежит в деревню и возвращается с несколькими мужчинами, чтобы собрать останки для захоронения, но они находят Bukes Ullejeen здоровым и невредимым. «Бог Грома спустился с небес и разнес меня на маленькие кусочки», — говорит им Bukes. «Теперь я вернулся обратно к жизни шаманом, и я могу видеть все, что делается в округе на расстоянии в тридцать верст».[68]

Bukes за одно мгновение прошел инициирующие переживания, которые у других занимают довольно длительный период и включают разрезание тела, превращение в скелет и обновление плоти. В не меньшей степени инициация ударом молнии изменяет сенсорное восприятие, Bukes тут же оказывается осененным ясновидением. «Видеть на расстояние в тридцать верст» является в сибирском шаманизме традиционным термином, обозначающим ясновидение: во время сеанса, когда шаман начинает свое экстатическое путешествие, он провозглашает, что может видеть на тридцать верст.