Мифы советской эпохи

В специальной литературе за период 1910–1930 гг. очень мало публикаций о порохах, взрывчатых веществах, снарядах. Это неудивительно — область секретная… Но кое-что нашлось. В частности, о нелетучих примесях для желатинирования (застудневания) бездымного пороха: «В патентах уже имеется почти сотня таких веществ, и, кажется, не исключена возможность, что некоторые из множества технически мало известных препаратов окажутся действительно пригодными», — писал в книге «Бездымный порох» немецкий специалист Г. Брунсвиг спустя 10 лет после заявки Граве, тоже засекреченной, так что, естественно, Брунсвиг о ней не знал. И далее: «Желатинированный порох с большим содержанием растворителя, частично улетучивающегося с течением времени, не дает никакой гарантии в неизменяемости баллистических свойств. С улетучиванием растворителя повышается скорость горения пороха, и при сильном повышении давления является опасность для оружия и боевых припасов. Это относится в равной мере к обоим порохам; все-таки удалось приготовить нитроглицериновый порох без употребления летучего растворителя, тогда как для пироксилинового пороха (его и предлагал использовать И. П. Граве. — Г. Н.) такая возможность не представляется». Здесь же — примечание переводчика (на русском языке книга опубликована в 1933 году): «В настоящее время возможно и пироксилиновый порох готовить на летучем растворителе. Это ошибка, скорее описка то ли автора, то ли переводчика, на нее обратил внимание Граве и поправил на полях своего экземпляра книги: «Известна еще до войны возможность готовить пироксилиновый порох на нелетучем растворителе».

Также и академик Я. Б. Зельдович в книге «Теория нестационарного горения пороха» (М., «Наука», 1975) отметил: «В реактивной технике желатинированный порох был предложен в 1915 году И. П. Граве».

Закончить испытания в 1916 году Граве не удалось. Опыты были отложены до будущего лета. Все пороховые цилиндры вместе с изготовленными для них корпусами снарядов были переданы в военную лабораторию Главного артиллерийского полигона.

Патент

Однако в 1917 году полковник Граве прежде всего решает — с кем быть. Он дворянин, достаточно состоятелен, чтобы обеспечить себе безбедную жизнь за границей. Но он остается в России. Его выбирают заместителем начальника Академии по учебной части, он хлопочет об организации баллистической лаборатории (которую впоследствии и возглавляет), становится членом и консультантом Комиссии особых артиллерийских опытов — КОСАРТОПа [2].

В КОСАРТОПе в 1919–1926 годах развернулись и работы по созданию реактивной артиллерии. В эту работу Граве вовлек своих учеников, выпускников академии, оставшихся в ней преподавать: О. Г. Филиппова, С. А. Серикова и М Е. Серебрякова. Их тема — пороха. А о своей собственной заявке, от 14 июля 1916 года, он пишет начальнику Артакадемии (точной даты письма установить не удалось):

«Относительно предпринятых мною шагов в отношении доведения до сведения заинтересованных кругов о моем предложении, сообщаю, что еще в 1921 г. я, как только возник ОВИ (отдел военных изобретений. — Г. Н.), обратился туда со своим предложением, причем мне известно, что у ОВИ по этому вопросу была переписка сотрудника ОВИ т. Изенбека приступить к разработке этого предложения, на что я тогда же согласился.

Дело, однако, не пошло, и в связи с этим мною была подана жалоба, дошедшая до Особого отдела, в который осенью 1924 года меня вызывали для дачи личных показаний (фамилия следователя, приезжавшего из Москвы, т. Горбачев).

После этого, зная, что и Реввоенсовету и Особому отделу хорошо известно о моем предложении, я никаких шагов делать не мог, а также не мог сам лично разрабатывать за непредставлением мне затребованных материалов. Позднее, в 1925 г., когда до меня через И. В. Стефановича (коллега Граве по Артакадемии. — Г. И.) дошли слухи о том, что мое предложение кем-то разрабатывается при официальной поддержке, я заявил письменный протест бывшему председателю ОВИ В. А. Петрову, а также и нач. артиллерии Ю. М. Шейдеману (последнему через его помощника Шафрова).

Далее, когда в 1926–1927 гг. после выхода положения о патентах дело дошло до присуждения мне патента, я, зная порядок прохождения всех заявок через Реввоенсовет, не имел никаких оснований считать, что мое предложение неизвестно последнему, и считал какие-либо обращения излишними по этому поводу, так как в записке, сопровождавшей мою первоначальную заявку, значение моего предложения было в достаточной мере разъяснено».