Миг бесконечности 2. Бесконечность любви, бесконечность печали... Книга 2

«А ведь это она все подстроила! — вспомнил он якобы подвернутую ногу, на которую нельзя ступить. — И Катя была не случайным свидетелем, это представление разыгрывалось для нее… А если и встреча Генриха была подстроена для моих глаз?.. — предположил он, но быстро себя успокоил: — Не случайно. Забудь и не трави себе душу, Ладышев. Контролируй эмоции».

Вадим ушел в себя, полностью отрешившись от реальности: надо восстановить дыхание, утихомирить злость, вернуть былое хладнокровие. С этим было сложнее: мешало физическое присутствие рядом объекта-раздражителя.

— Я, конечно, знаю далеко не все. Но я чувствую: он — хороший человек, — все же осмелилась закончить свою мысль Катя. — Иначе Валентина его не любила бы.

— Какая Валентина? — очнувшись, снова включился в разговор Вадим.

— Замятина. Помнишь, перед Новым годом ты возил меня в Боровляны к крестникам? Мы с тобой тогда еще едва не поссорились… Так вот: она тоже ушла от мужа. Развелись. Из-за детей там было, конечно, намного сложнее, чем у меня. Но вот решилась же…

— И что? — смутно припомнил он предновогодний вечер с заездом к Балай. И снова воспоминания были не из приятных: так и норовили нарушить с таким трудом давшееся внешнее спокойствие. — Какое отношение имеет Максим к твоей Валентине?

— Студенческая любовь. Он со своими спортсменами тогда попал в какую-то криминальную историю, родители запретили ей с ним встречаться. Девочка послушалась, потом вышла замуж на Анатолия. Она рассказала мне об этом вчера. Мы еще сфотографировались, и она разместила фото в соцсетях. А Максим его увидел. Он узнал меня, когда спускались в лифте, попросил ей передать, что любит. Он — хороший человек, поверь, — твердо повторила Катя. — Просто запутался.

— Любовь не показатель нравственности. Человек может кого-то любить, но при этом совершать преступления. Согласен в одном: она помогает стать человеку лучше, красивее, что ли… Но мы снова не о том.

— Тогда мне нечего больше сказать. Спустились с Максимом вниз, на крыльце стоял ты. Всё случилось так быстро… Вадим, что происходит? Ты обещал объяснить.

— Для тебя все самое худшее уже позади.

— Что значит «самое худшее»?

— Хорошо, — бросил на нее взгляд Вадим, пытаясь отрешиться от каши в голове, навеянной воспоминаниями. — Тебя заманили в ловушку. Но им нужна была не ты, а поддельный блок, который уехал в Японию. Но об этом, кроме меня, Поляченко и еще трех человек, здесь никто не знал. Как мы полагаем, внутри устройства была программа, дающая сбой работы оборудования. Промышленный шпионаж, диверсия. Так что им нужен был заложник, чтобы обменять его на блок.

— А я здесь при чем?.. — Катя непонимающе пожала плечами. — Я — никто, я — тень прошлого, почти призрак. Ошиблись.

«Нет!» — едва не вырвалось у Вадима.

Но вместо этого, собрав всё свое хладнокровие, он коротко выдавил:

— Да.

Тонкая ниточка, привязанная к воздушному шарику Катиной надежды, что у Вадима остались к ней какие-то чувства, натянулась и лопнула: шарик устремился в небо, скрылся в закрывших небо беспросветных облаках.

В салоне установилась гнетущая тишина.

— Мы проехали Ждановичи. Куда ты меня везешь? — первой нарушила молчание Катя.

— К себе в Крыжовку. Так надо.

— Я устала, Вадим. У меня уже голова кругом от этих шпионских страстей. Я не могу быть слепым котенком, я должна хоть что-то понимать. Пожалуйста, отвези меня к дочери! — она проводила взглядом промелькнувшие мимо огни поселка. — Я беспокоюсь за нее, за отца…

— Не волнуйся: к дому твоего отца Поляченко уже отправил людей. И… хорошо: учитывая, что ты уже дважды оказывалась не в том месте и не в то время, я расскажу тебе все с начала. Летом нам пришла первая рекламация…

Зиновьев влетел в квартиру вслед за милицией и сразу остановился как вкопанный: на полу гостиной в луже крови лежали трое мужчин, на диване — женщина.

«Галецкая!» — узнал он.

— Дышит! — донеслись до него слова милиционера, осматривавшего поочередно тела. — Женщина… Спит, что ли? Тело без видимых повреждения… Срочно две скорые по адресу! — произнес тот в рацию. — Пострадавшие без сознания, одно ножевое… А вы кто? — заметив постороннего, милиционер потянулся к кобуре.

— Это со мной! — пришел на помощь появившийся приятель Зиновьева, раскрывая удостоверение. — Старший следователь Зайцев. Этот, с ножом в боку, — Максим Обухов. В розыске… Дышит. Прижми рану, — приказал он Сане, стянув с дивана покрывало. — Осторожно, нож не задень. Скорую вызвали?

— Да, две. Для него и для женщины. Похоже, спит, — пожал плечами молодой милиционер. — Или под наркотой.

За спиной послышались голоса.

— Иди, не путайся под ногами. Позвоню, — отправил оттесненного медиками Зиновьева приятель и тут же принялся кому-то звонить.

На лестничной площадке среди людей в форме и в штатском Саня заметил Поляченко.

— Что там?