Миг бесконечности 2. Бесконечность любви, бесконечность печали... Книга 2

«А ведь он и сам уверовал, что когда-то спас Марту. И мы все ему в этом помогли: и папа с Ариной Ивановной, и Оксана с Робертом. И я постаралась как могла… Бедный Генрих: непросто ему будет перестать быть героем в собственных глазах. Сам из себя сотворил кумира, а тут, бац, и сбросили с пьедестала… Хорошо было бы, если бы к нашему возвращению он собрал свои вещи и съехал куда-нибудь. Размечталась! — вздохнула Катя. — Зная его, такое счастье мне с неба не упадет… «Подумай о Марте»… Это Марта наконец-то убедила меня подумать о ней…»

Странное дело, но чем больше времени проходило с момента, когда открылась правда, тем меньше оставалось в ней негодования в адрес Генриха. Его место заполняло полное равнодушие. Весь негатив куда-то незаметно вылился, испарился. События же последних двух дней окончательно опустошили сосуд с эмоциями. Прямо сейчас в нем ничего не бурлило, не окрашивалось в разные цвета, не заставляло хозяйку хоть как-то реагировать: плакать, смеяться, восхищаться, ликовать. Сосуд был совершенно пуст.

Придется повременить с решительными действиями, пока не будут поданы документы на продление вида на жительство. Из года в год эта процедура сжигала немало нервных клеток и отнимала кучу времени. Бюрократическая машина в Германии работала основательно, но неторопливо. Одни чиновники, грозя санкциями, требовали справки, которые еще не отдали в предыдущем ведомстве, те в свою очередь не действовали, пока не получили подтверждающего документа от других структур… Жаловаться не принято, дабы не навредить. Хорошо хоть экзамен по немецкому на требуемый уровень давно сдан. Оставалось набраться терпения и ждать. Лишь один раз это не доставило ей особых хлопот — накануне кесарева и первой операции Марты. Но тогда подготовкой всех документов и обоснований занимался детский фонд.

«Поздравляю!» — заставила она себя написать Генриху, так как следовало хоть как-то отреагировать.

И перешла к сообщениям следующего адресата.

«Думаю о тебе, даже разговариваю мысленно. Приезжай!!!» Далее следовал подробный адрес. Еще раз просмотрев сообщение от Колесниковой, Катя заострила внимание на трех восклицательных знаках и… вдруг почувствовала всю глубину одиночества Лены!

«Ей в сто раз хуже, чем мне! — захлестнула волна сопереживания: эмоциональный сосуд недолго оставался пустым. — Надо как-то собраться и съездить! Через неделю начнется подготовка к операции, будет не до поездок…»

За спиной послышался шум работающего двигателя, и Катя сразу узнала старушку-подружку БМВ. О том, что надо ремонтировать глушитель, накануне вечером сообщил отец: видно, зацепили в лесу какую-то корягу.

Спрятав телефон, она вышла из салона и почти сразу столкнулась с расстроенной Ариной Ивановной, прижимающей к груди объемный пакет.

— Вот, в дорогу кое-что из еды собрала. Знали бы раньше, ни в какие грибы не поехали бы… Здесь бутерброды, пирожки вчерашние, йогурт Марте, компотик… Одежду Марточки я в чемодан сложила: и обувь, и кофточки со штанишками. А твое всё в сумке.

— Спасибо!

Расчувствовавшись, Катя обняла женщину.

— Давайте, я помогу, — перехватив чемодан с сумкой из рук отца, Зиновьев понес их к микроавтобусу. — Что-то еще есть? — спросил он, вернувшись.

— Автокресло… И вот, — отец протянул Кате сумку с ноутбуком. — Я туда все сложил, что было на столе: и паспорта ваши там, и страховки.

— А игрушки Марты? — напомнила Арина Ивановна.

— Так забыли в коридоре! — осмотрев салон, виновато развел руками Александр Ильич. — Вот только это — вчера в машине оставила, — протянул он фигурку мультяшного Зика. — Я сейчас за ними съезжу! Я быстро, здесь рядом…

— Не стоит, Александр Ильич, — остановил его Поляченко. — У нас очень мало времени.

— Так как же?.. А если Марта расплачется?..

— Не волнуйтесь, успокоим! — Зиновьев закрыл задние дверцы микроавтобуса. — У вас не внучка, а золото!

— Пять минут, — предупредил Катю Андрей Леонидович и тактично пошел вслед за Зиновьевым к водительской двери.

Катя с нежностью посмотрела на родных. Арина Ивановна суетливо продолжала рассказывать, что и куда сложила из вещей, что надо съесть в первую очередь. Отец же молчал: то рассеянно слушал жену, то смотрел на дочь, чем выдавал свое состояние. Он всегда так реагировал, когда чувствовал свое бессилие хоть как-то повлиять на ситуацию.

— Папочка, все хорошо! — поняла его состояние Катя: таким в последний раз она видела его во время беременности, когда, казалось, не осталось ни единого шанса спасти ребенка. — Никто не виноват, что так получилось, поверь. Но пока нам лучше уехать. Марте сделают операцию, и через год мы будем все вместе. Я тебе обещаю, папа! — обняла она отца. — Все хорошо!

— Как же хорошо, если надо бежать и скрываться? — не согласился тот. — А Марта где?

— Мультики смотрит, — успокоил подошедший Зиновьев и протянул визитку: — Вам глушитель надо ремонтировать. Здесь адрес и телефон моего друга: на совесть сделает, и СТО недалеко от вас. Я его предупрежу.