Миг бесконечности 2. Бесконечность любви, бесконечность печали... Книга 2

— Веня, не обижайся! Крестных пап Вадим выбирал. У Марты — Саня Клюев, у Ванечки — Андрей Заяц. Я за крестных мам отвечала: Валя и Зина… Зато у тебя теперь почетная роль фотолетописца семьи Ладышевых!

— Да ладно, шучу я, — Веня улыбнулся. — Так можно посмотреть?

— Смотри.

— Тьфу, тьфу, тьфу на тебя! — согнулся над коляской Потюня. — Думал, что показалось, но так и есть… Нет, ты мне ответь: когда твои дети на тебя будут похожи? — дурашливо возмутился он. — И этот вылитый папашка! Ты когда научишься больше о себе думать во время беременности?

— Надо попробовать, — подыграла ему Катя, но заметив недоумение на лице друга, успокоила: — Расслабься. Пока таких планов нет.

— Фу! — выдохнул тот. — Я уж подумал: успела залететь. А Ванькой в честь кого назвали?

— В честь сына Хильды и Мартина Флемаксов. Его имя носит детский фонд. Мартин перед смертью просил Вадима назвать сына своим именем, но у нас уже есть Марта. Посоветовались с Хильдой и решили: пусть будет Вайс. Ваня по-нашему. Так что теперь у Вадима полный комплект: Сережа, Марта, Ванечка, — улыбнулась она. — Не одному тебе хвастаться тремя детьми! Сережа, то есть Зигфрид, прилетит сегодня вечером с родителями и Хильдой. Утром родственники из Москвы приедут. Так что у тебя будет уникальная возможность запечатлеть семью Ладышевых в полном составе. Завтра к часу в Крыжовке, не опаздывайте!

— Не дождешься! Две недели вашей красавице подарок искали. Как-никак пять лет, первый юбилей! Все будем: Денис за рулем. Хоть выпью за здравие в кои-то веки! А как ваш плановый осмотр у кардиологов? Все хорошо?

— Все хорошо! К работе сердца никаких претензий!

— Какая ты молодец, Катька! Вот как на духу признаюсь: не верил я тогда, что вытянешь свою девочку. Сочувствовал, поддерживал, надеялся на чудо, но не верил… Памятник тебе при жизни надо поставить!

— Какой памятник, Веня? Я обыкновенная мама, которая с первого дня беременности любит своего ребенка и готова жизнь за него отдать. Знаешь, сколько таких, как я? Мне просто повезло, что рядом были и такие, как ты, и такие, как профессор Сандина. Каждый поддерживал, как мог… Ой, а знаешь, кого мы встретили в детском кардиоцентре? Помнишь, я рассказывала тебе об Олеге? Ну, докторе, с которым встретилась после кесарева в реанимации!

— Ну, помню, — Веня напряг извилины. — Той, які на мове размаўляе?

— Да! Он вернулся в Минск, как и обещал! Работает детским кардиологом. Я его сразу узнала, напомнила ему наш разговор. Он очень удивился, увидев меня здесь. Был уверен, что я останусь в Германии. Но еще больше удивилась и обрадовалась я. Познакомила с Вадимом. От Марты он вообще глаз не мог оторвать, спрашивал, переспрашил, историю листал. Сказал, что теперь знает, к чему стремиться. Телефонами обменялись. Он еще четыре года назад обещал познакомить меня со своей мамой… Вот кому памятник при жизни надо ставить: и вылечила, и выучила, и воспитала так, что даже завидно! Есть с кого брать пример, чтобы потом гордиться! — кивнула она на коляску.

— Но сначала твои дети будут гордиться своей мамой. И муж, и я, и все вокруг будут гордиться. Есть повод. Еще один день рождения. Догадайся: чей? — загадочно спросил Потюня.

— Ну, не знаю… — пожала плечами Катя. — День рождения пока только у Марты.

— А вот и нет! У тебя книга родилась! — просияв, Веня протянул Кате то, что так долго прятал за спиной: две книги в твердой обложке. — Сигналы! Утром заехал в издательство. Тираж в понедельник заберут, но я уговорил, чтобы тебе сигнал раньше отдали. Поздравляю с «Мигом бесконечности»! — торжественно произнес он. — Ты супер, Катька! Горжусь так, словно сам написал!

Замерев, Катя взяла книги. В груди быстро-быстро застучало сердце, затряслись руки, глаза затянуло пеленой… Господи! Неужели свершилось? Разве можно вынести столько счастья сразу?!

— Издатель спрашивал, когда будет окончание. В типографии вся смена зачиталась! Я ответил, что пишется, — кивнув на коляску, расплылся в улыбке Веня. — Ну, ты давай изучай, а я пойду с остальными поздоровкаюсь, — Потюня засеменил к приоткрытым воротам.

Подушечками пальцев, едва касаясь, Катя провела по обложке, раскрыла первую книгу, поднесла к лицу, закрыв глаза, вдохнула… Нет в мире большего наслаждения для писателя, чем запах только что отпечатанной книги! Она даже прослезилась от нахлынувших чувств! Рождение книги вызывает не менее острые, запоминающиеся эмоции, чем рождение ребенка! Вдохнув еще несколько раз, она открыла первые страницы…