Миг бесконечности 2. Бесконечность любви, бесконечность печали... Книга 2

«Уже и не помню, когда с такой длиной волос ходила: курс первый, начало второго… Интересно, фен у Ладышева есть?»

В шкафчиках над умывальником, кроме коллекции мужского парфюма, большей частью нераспакованного, ничего не было.

«Подарки?» — предположила она, припомнив, что подобного изобилия не видела даже в квартире на Сторожевке.

При ней Вадим пользовался лишь одним ароматом. Он вообще был человеком постоянным.

«Может, здесь? — потянула один из нижних ящиков, который оказался полупустым: какие-то средства для дезинфекции, гель-смазка, две упаковки презервативов, одна из которых была раскрыта. — Извините, Вадим Сергеевич! И в мыслях не было вторгаться в вашу интимную жизнь, — она задвинула ящик. — Любопытно: кто такая Марина? Новая секретарша? И куда Зина подевалась?»

Фен и расчески отыскались в другом ящике. Внимательно их изучив и не обнаружив ни единого волоса, ни длинного, ни короткого, Катя принялась за сушку: нервно дергала волосы маленькой, не подходящей для ее длины расческой, они тут же снова спутывались под струей воздуха. Сказывалось отсутствие бальзама, и это раздражало. Менялось и настроение: если до душа оно было взбудораженно-приподнятое, то сейчас опустилось до «хуже некуда». И, похоже, всему виной было содержимое нижнего ящика.

«А что ты хотела? Было бы удивительно, если бы ничего подобного не нашлось: мужчина в расцвете сил! — пыталась она вразумить себя. — Тебе-то какое дело до его личной жизни?»

Но успокоиться не получалось, скорее, наоборот: злилась, с силой рвала узелки спутавшихся волос.

«Хватит! — выключила она фен, сунула его в ящик, который с грохотом задвинула на место. — Надо отсюда убираться!»

Выбрав чистую футболку, по тону подходящую к костюму, она скользнула в просторные спортивные брюки, затянула шнурок на талии, закатала штанины и глянула на себя в зеркало: «Хороша! Что скажет отец, когда увидит?»

Набросив на плечи куртку, Катя рывком застегнула молнию и… вдохнув едва уловимый подзабытый запах, чуть не потеряла сознание: закружилась голова, подкосились ноги. Почувствовав, как к горлу подступает тугой комок, она опустилась на банкетку, закрыла глаза и, пытаясь побороть спазм, сделала несколько размеренных вдохов-выдохов. Вроде помогло. И вдруг… судорожно сжав ладонями полы куртки, подтянула их к лицу, снова вдохнула: глубоко, с наслаждением.

«Боже, что я делаю?» — попробовала она остановить себя, но, как под гипнозом, снова поднесла ткань к лицу, снова вдохнула…

Одурманенная нахлынувшими воспоминаниями, она подняла голову, словно в тумане, встретилась со своим отражением в зеркале: таким жалким, таким…

В дверь постучали.

— Екатерина Александровна, вы готовы? — спросил Зиновьев.

Очнувшись, Катя вскочила, поправила куртку, закатала рукава, прихватила с коврика балетки.

— Да, — открыла она дверь. — А где здесь выключатель?

На удивление, ни внутри, ни снаружи она его не обнаружила.

— Так свет сам выключится. У Вадима Сергеевича все на датчиках, все запрограммировано. У нас тут крутом передовые технологии. Даже свое электричество на случай аварийного отключения, — гордо поделился Зиновьев и расплылся в улыбке: — Узнаю спортивный костюм шефа! А вам идет. Как раз к вашим глазам. У нас шеф всех спортом заставил заниматься: что мужчин, что женщин. И инструкторы в тренажерном зале есть. Из своих: по ночам ребята охраняют территорию, а по вечерам тренируют. И волейбольную площадку с обратной стороны здания соорудили: по субботам у нас там такие баталии!..

Не замечая состояния Кати, Саша еще некоторое время расхваливал нововведения, а потом спохватился:

— Пойдемте вниз, вас следователь ждет. Только меня просили вас проинструктировать, что говорить.

— То есть? Придется врать? — затолкав глубже в пакет грязную одежду, на выходе из приемной хмуро уточнила она.

— Зачем врать? — Зиновьев даже растерялся: то ли от вопроса, то ли от тона, каким он был задан. — Расскажете все, как было: снимали с другом ночной пейзаж. Собрались уезжать, заметили перелезавшего через забор человека. Испугались, оступились, упали в канаву. Было темно и страшно. Вам предложили зайти помыться. Вот и все. И ни слова о сумке! Вы не соврете, вы лишь всего не расскажете! А следователь запишет ваши показания.

— Вот как… — Катя остановилась у двери, развернулась, демонстративно присела на диван. — Возможно, я и не всё расскажу. Но лишь в том случае, если буду понимать, для чего. Так что или вы, Саша, мне объясните, что здесь у вас происходит, или я скажу всё, как было. Не имея на то веской причины, я не собираюсь говорить «не всё». Тем более под протокол. Присаживайтесь. Я вас внимательно слушаю.