Миг и вечность. История одной жизни и наблюдения за жизнью всего человечества. Том 1. Часть 1. Крупицы прошлого. Часть 2. В плавильном котле Америки

Женя – Наташе. 15 января 1970 года: «Мы уже начали работать в посольстве, три раза в неделю. С отъездом еще не решено, нет телеграммы из Москвы. Но, если нас даже задержат, посол обещал отпустить меня раньше других, в конце февраля».

Наташа – Жене. 16 января 1970 года: «Женечка, милый, здравствуй! Сегодня утром позвонил один ленинградец (зовут его, кажется, Женей, из балетной труппы, если я со сна его правильно поняла). Он передал мне привет от тебя, чему я была очень рада. И в то же время сообщил, что ты приедешь не раньше апреля. Звонок был такой неожиданный, что я даже не смогла его расспросить о тебе, но главное все-таки теперь знаю. Люди едут-приезжают, а ваша поездка становится просто бесконечной, даже не верится, что ты уже там год и 2 месяца».

Наташа – Жене. 23 января 1970 года: «Женечка, ты, видимо, приедешь не раньше апреля. Так мне кажется. Осталось еще 2 месяца. Они, видимо, будут длиннее прошедшего года».

Женин дневник. 30 января 1970 года: «Остаемся до апреля. Вот так вот. Ждешь, ждешь и опять надо ждать два месяца!»

Женин дневник. 31 января 1970 года: «Страшно хочется домой. Отпустит нас посол 2 апреля или заставит сидеть в этом проклятом Сингапуре еще? Такое ведь может статься!»

Женя – Наташе. 3 февраля 1970 года: «Приеду, очевидно, в самом-самом начале апреля. Вероятно, вылечу 2-го числа. Но это все еще не точная дата».

Наташа – Жене. 12 февраля 1970 года: «Осталось полтора месяца, я даже с робостью пишу об этом: вдруг тебя еще оставят. Но это трудно предположить, ведь институт нужно тебе окончить.

Женечка, будь умницей, не ходи никуда поздно, ешь как следует, не экономь на этом. Все это мелочи жизни по сравнению со здоровьем. Не нужно никакого комфорта и сногсшибательных вещей, если слабое здоровье».

Уже из записей, приведенных выше, видно, насколько тяжело переносили разлуку мы оба: и Наташа, и я. Но гамма наших чувств была еще шире, включая в себя тоску, тревогу и периодически обиды. Особую обиду у Наташи и в ответ отчаяние у меня спровоцировал мой неприезд на каникулы в феврале 1969 года.

Тема переживаний из-за разлуки вообще была доминирующей в наших письмах друг другу и в моем дневнике. Ностальгия по дому захватила сразу. Уже в первом письме, написанном на второй день после прибытия в Сингапур, я, хоть и делюсь яркими впечатлениями об этом экзотическом острове, но тут же жалуюсь: «Страшно скучаю по дому и уже жалею, что поехал. Не знаю даже почему, но мне здесь не нравится. Может быть, привыкну?». И далее: «Страшно хочется домой. Как ты там живешь, Китя? Уже, наверное, совсем зима и ты, бедненькая, мерзнешь. Так скучно и противно одному».