Читаем Миг и вечность. История одной жизни и наблюдения за жизнью всего человечества. Том 6. Часть 8. Под другими знаменами. Часть 9. На кругосветной орбите полностью

Попытался посмотреть телевизор. Программы здесь скучные, их мало. Статичные известия, без особого разнообразия. Кое-что говорят об СССР. Фильмы американские. По ночам по одному каналу демонстрируют фильмы ужасов.

22 октября 1991 года

Позавтракали в ресторане нашего Rhinegold. Он называется Dynasty, якобы китайский, хотя основа интерьера типично немецкая, только пара китайских ваз и фонарики (не из лучших) подвешены. Выбор блюд неширокий, но ничего: несколько сортов колбас, сыр, йогурт, соки, сосиски, помидоры, огурцы и кое-что еще.

Едят мои спутники до отвала. Думаю, что это поскольку задарма. По рассказам переводчицы Ирины (она болгарка), немцы бережливы, скупы, считают каждую копейку. И когда в редких случаях приглашают к себе в гости, то ограничиваются обычными сосисками с салатом (даже на днях рождения).

Перейти на страницу:

Похожие книги

Актерская книга
Актерская книга

"Для чего наш брат актер пишет мемуарные книги?" — задается вопросом Михаил Козаков и отвечает себе и другим так, как он понимает и чувствует: "Если что-либо пережитое не сыграно, не поставлено, не охвачено хотя бы на страницах дневника, оно как бы и не существовало вовсе. А так как актер профессия зависимая, зависящая от пьесы, сценария, денег на фильм или спектакль, то некоторым из нас ничего не остается, как писать: кто, что и как умеет. Доиграть несыгранное, поставить ненаписанное, пропеть, прохрипеть, проорать, прошептать, продумать, переболеть, освободиться от боли". Козаков написал книгу-воспоминание, книгу-размышление, книгу-исповедь. Автор порою очень резок в своих суждениях, порою ядовито саркастичен, порою щемяще беззащитен, порою весьма спорен. Но всегда безоговорочно искренен.

Михаил Михайлович Козаков

Биографии и Мемуары / Документальное