«МиГ» — перехватчик. Чужие крылья

Нифонт не пришел. Его привезли техники. Ночью, выходя отлить, Виктор увидел странное скопление людей неподалеку от хаты, где жил врач. Темные фигуры мелькали в тусклом свете единственной фары полуторки, доносились приглушенные голоса. Несколько человек, сгрудившись полукругом, рассматривали что-то на земле, тихо переговариваясь. Любопытство пересилило, и он пошел посмотреть. Заглянул через плечо стоящего впереди низкорослого механика. Какая-то груда грязных тряпок на расстеленном брезенте. Зачем на нее пялиться столько времени? Он присмотрелся и вздрогнул. Это было тело Валеры Нифонтова. Промороженное и изорванное, лежащее на старом, дырявом брезенте. От черепа осталась только нижняя челюсть, видимо, снаряд немецкой авиапушки попал прямо в голову. Трехтонная тушка «МиГа», рухнувшая с высоты в два километра, добавила. От Валеры осталось кровавое месиво, обернутое лохмотьями комбинезона. Виктора замутило, он едва сдержался, чтобы не расстаться с ужином. Наконец двое солдат подняли брезент с телом и понесли в «морг».

— Гроб обязательно закройте, — комиссар уже был здесь и давал указания какому-то долговязому лейтенанту из БАО, — людей пораньше направьте, чтобы могилу успели выкопать. И наутро нужно полуторку выделить, гроб везти. Саблин? — комиссар увидел Виктора. Фамилию он произнес с небольшой задержкой, видимо, вспоминал. — И вы здесь? Идите спать. Не стоит после отбоя гулять по расположению. Нифонтову вы уже ничем не поможете. Идите…

Хоронили Нифонта на хуторском кладбище. Все было тихо, никаких речей и митингов. Тихо пришли, тихо похоронили, и только нестройный залп из винтовок нарушил кладбищенскую тишину. Полетов снова не было, поэтому все летчики полка молча стояли и смотрели, как снежинки медленно ложатся на свежий холм мороженой земли. Этот холм и небольшая фанерная пирамидка — все, что осталось от Нифонта. Когда закончили насыпать холм, со стороны хутора раздался негромкий то ли плач, то ли вой. По едва пробитой дороге к кладбищу бежала Валька. В расстегнутой шинели, без шапки, вся взъерошенная, с распухшим от слез лицом. Она миновала летчиков и рухнула на колени у могилы, обняв пирамидку, завыла, запричитала. Свежая зеленая краска пирамиды пачкала ее волосы и лицо, снег падал на непокрытую голову, но Валька ничего не замечала. Она то начинала выть в голос, то что-то еле слышно бормотала, раскачиваясь, будто в трансе, содрогаясь в рыданиях всем своим толстым телом.

Виктор стоял потерянный. До него только начало доходить, что вместо Нифонта там, внизу, мог сейчас лежать он. Мороженым, изорванным и изломанным куском мяса. Мертвым. А это уже все. Конец. Ничего больше не будет. Даже над могилой никто не поплачет.

— После меня ведь совсем ничего не останется, совсем ничего, — тихо прошептал он. От таких мыслей его передернуло, по телу словно повеяло могильным холодом.

«Дурак ты, Витя, — едва шевеля губами, тихонько сказал он сам себе. — Не о том ты думаешь. Попал в самую жопу и кукарекаешь. Бабу еще подавай… зачем мертвецу баба? Баба живому нужна. Вот и думай, как тут выжить…»

…Как обычно, в темноте сонные летчики выпрыгнули из полуторки и разбрелись возле КП. Потянуло табачным дымком, послышались ленивые разговоры. Ночной мороз потихоньку ослабевал, небо светлело. Судя по частым, тускнеющим в свете светлеющего востока звездам, погода сегодня будет хорошая. Значит, будут полеты.

Виктор поправил шарф, поморщился, зацепив сбитой костяшкой за пистолетную кобуру. Долгое избиение груши имеет и негативную сторону. Шишкин, выполняя данное обещание, старательно учил его боксу. Это оказалось отличным средством от скуки, заниматься вечерами в их затерянной деревне было решительно нечем.

— Саблин? Где, тута, бродишь? — Комэск уже вышел из штаба и теперь шарил по карманам в поисках зажигалки. — Слушай сюда, как рассветет, часиков в девять, слетаешь на разведку. Пойдешь один. Маршрут, тута, такой, сперва Латоново, потом Греково-Тимофеевка и до Марфинки. Посмотришь движение на маршруте, обрати внимание на скопление войск в деревнях. Штурмовать запрещаю, в деревни тоже особо не суйся, под МЗА не лезь. Ну да ты со мной туда уже летал, должен помнить. Иди, тута, готовься…