Миг столкновения

В мгновение ока Виви оказывается позади меня, завязывает тесемки фартука у меня на талии, точь-в-точь как она это проделала с Лией. Я не возражаю. Она оглядывает меня в фартуке, улыбается, переводит глаза на Лию.

– По-моему, краски по тебе уже просто истосковались. Очень советую с ними не церемониться. Знаешь, сколько в мире оттенков? Восемьдесят шесть тысяч! Наверняка ты сможешь использовать как минимум половину из них. Чем больше, тем лучше!

Лия загребает столько пузырьков, сколько способны удержать ее ручонки, и прихватывает две чашки. Значит, я тоже буду заниматься росписью. Окунаю кисточку в темно-синюю краску. Лия склонилась над своей чашкой, уже полностью ушла в работу. У меня кисточка широкая, я методично вожу ею по керамической поверхности. Возвращается Виви с рулоном бумажных полотенец и большой банкой чистой воды. Садится рядом со мной. На сей раз я намерен заговорить первым. Может, развею впечатление о себе как о законченном пентюхе.

– Ну и как тебе Верона-ков?

– Как любовь с первого взгляда. Я думала, здесь сплошные пафосные виллы и отели-небоскребы. Оказалось – ничего нарочитого, ничего показного. Душа во всем чувствуется. Винтажные домики; гостиницы «постель и завтрак». Я просто очарована.

Киваю, не отвлекаясь от чашки. Закрашиваю шероховатую поверхность широкими синими мазками.

– У нас в постановлении о зонировании городской территории запрещено выделять больше трех тысяч квадратных футов на одно домохозяйство. И отели строить запрещено, кроме трешек «постель и завтрак».

Виви моргает, усваивает новую информацию. Боже, что я несу! Не ожидал от себя такого идиотизма. Эта девушка, возможно, на трех языках говорит. У нее, пожалуй, есть крутой парень лет этак на семь старше и акустическое пианино. Или и то, и другое. А я выдаю выражения типа «зонирование городской территории»!

– Это очень интересно.

Ресницы дрожат. Они темные-претемные, затеняют синие глаза. Стоп. Она что, сказала «очень интересно»? Без намека на сарказм?

– Меня интересует история Верона-ков, потому что я никогда подобных городов не видела. Хочу знать, почему все здесь устроено так, как устроено, а не иначе. Понимаешь, о чем я?

С языка так и рвется: «Да! Да, красавица, я все понимаю. Я проник в твою суть. Мы с тобой родственные души». Но, по причине упомянутого ранее идиотизма, я только плечами пожимаю:

– Я тут с рождения живу.

– Ну так вот что я тебе скажу. Ты везунчик; ты самый счастливый билет вытянул. Не каждый, далеко не каждый человек проводит детство в таком красивом городе. Нет, даже не так. Город не просто красивый, он – маленький. Ты называешь свое имя – и люди его сразу же запоминают.

Черт возьми, где же эта девушка живет, что люди ее имени не помнят? Наверно, в Нью-Йорке.

– А ты сама откуда?

– Да я в разных местах жила. Последнее – Сиэтл. Собственно, в Сиэтле я жила дольше всего по времени. Я там родилась, потом мы переехали в Боулдер, но через год вернулись в Сиэтл. Опять переехали – в Юту, потом в Сан-Франциско – и снова обратно в Сиэтл. Там мы жили несколько лет. И вот теперь здесь живем.

– Сиэтл. Город, где часто идут дожди.

Гениально. Мне явно светит титул «Собеседник года». Буду продолжать в том же духе – выдавать основные факты об американских городах, – пока Виви не пожелает прошвырнуться со мной вечерком. К моему изумлению, она улыбается.

– Ну да, дожди там часто идут. Но часто и не идут.

Об этом в энциклопедиях не написано. Дождливая пора кошмарна, зато солнечные дни в Сиэтле гораздо лучше, чем где-либо еще.

– Значит, здесь ты поселилась на Лос-Флорес. А в каком доме?

– В том, который самый современный. Ричард – это хозяин – главный покупатель у моей мамы. На лето он уехал в Китай и вот пригласил нас пожить у него. Ричард предположил, что морские пейзажи будут вдохновлять маму. И оказался совершенно прав.

Виви подвигается ко мне, прикрывает рот ладошкой:

– Вдобавок Ричард неженат. Между нами: мне кажется, он от моей мамы без ума.

Меня дергают за рукав. Лия принесла показать свою работу – разноцветные сердечки, нарисованные нетвердой рукой. Пространство между сердечками закрашено в цвет морской волны.

– Очень красиво получилось, Лия. Маме понравится.

Лия улыбается, но тут вступает Виви:

– Боже, это ведь просто ах! Ты художница, да?

Лия морщит лобик:

– Не-а.

– Ну так вот что я тебе скажу. Ты очень, очень талантливая. Многие люди гораздо старше тебя в жизни так не нарисуют. Уж я-то в этом разбираюсь, потому что моя мама – настоящая художница. В смысле по профессии. Я сразу вижу, у кого есть талант, а у кого нету. Вот у Джонаса, например, ни малейшего таланта к живописи.

Лия хихикает. Ее щеки розовеют от гордости. Мои, наверно, тоже порозовели. Открываю рот, чтобы высказаться в защиту своей однотонной синей чашки, но Лия меня опережает:

– Твоя мама правда художница?

Я в шоке. Дома Лия всегда говорит что думает. Но при посторонних, даже при своих подружках из садика, отмалчивается.

– Правда. Поэтому-то мы сюда и приехали. Чтобы мама рисовала солнце и океан.

Лия обдумывает информацию.

– И ты здесь никого не знаешь?

Виви пожимает плечами: