Мигель де Унамуно. Туман. Авель Санчес_Валье-Инклан Р. Тиран Бандерас_Бароха П. Салакаин Отважный. Вечера в Буэн-Ретиро

Мартин Салакаин, как и многочисленные собратья по другим произведениям Барохи, — былинки в зарослях сорной травы. Он родился в бедности и нищете, и «…казалось бы должен был под влиянием наследственности и окружающей среды стать таким же, как его родители, — темным, забитым и малодушным, однако он вырос решительным, бесстрашным и дерзким». Чем же объяснить такое несоответствие? Что явилось источником его неуемно кипучей деятельности? Причина «предрасположенности» Мартина к действию кроется, по мнению автора, в противоречии его социального положения и социального происхождения: случайно выясняется, что родившийся в бедной хижине Мартин — потомок обитателей «дворца» из древнего славного рода Салакаинов. Расшатанная социальная наследственность позволяет Мартину свободно «…идти по жизни, не придавая большого значения общественным рангам и категориям». Следуя заветам своего первого наставника, баскского «босяка» Мигеля де Тельягорри, Мартин становится добропорядочным торговцем-контрабандистом и неофициально обретает тем самым полную независимость: он свободно перемещается из лагеря карлистов в стан либералов, из католической Испании в «свободомыслящую» Францию, нигде не задерживаясь, упиваясь конфликтными ситуациями, щедро и бескорыстно растрачивая свою недюжинную энергию. В своем почти добровольном хождении по мукам он в упор рассматривает мрачно-кровожадных генералов-карлистов, истеричных садистов-монархов, краснобаев-либералов, видит много человеческого горя и страданий. Едва пережив одно приключение, он спешит навстречу другому. «Знаете, — говорит он своему собеседнику Иностранцу, — мне бы хотелось, чтобы все вокруг ожило, стронулось с места, чтобы ничто не стояло на месте: пустить все в движение — мужчин, женщин, торговлю, машины, шахты; никакого покоя, ничего неподвижного…» Он оказывается сказочно удачливым во всех своих предприятиях: в торговле, в игре, в любви, в стычках и перестрелках; несмотря на все помехи и препятствия, весело и легко осуществляет он свое основное желание «действовать, все время действовать». Однако к чувству веселого задора, желанного беспокойства, к сознанию собственной неуязвимости постоянно примешивается тревожное ощущение неопределенности целей, легкой достижимости неглавных желаний. Как и многие другие персонажи романов Барохи, Мартин исчерпывает себя как герой желания и воли вместе с достижением желаний: «Теперь передо мной нет препятствий, и я уже не знаю, что мне делать. Придется выдумать себе какие-нибудь новые дела и заботы». Осуждая жизнь, и в частности испанскую жизнь, Мартин никогда не впадает в очернительство. Более того, он защищает, как умеет, свою Испанию. В споре с Иностранцем (очень частый прием Барохи), утверждающим, будто все испанское — это «азартные игры, колокольный звон, карлизм и хота», Мартин Салакаин возражает: «Моя родина — горы».

Весь роман наполнен атмосферой лиризма и, несмотря на трагическую развязку, не оставляет осадка горечи, не вызывает чувства разочарования и пессимизма, как многие более поздние произведения писателя. Закончив чтение романа, читатель, несомненно, вспомнит слова Мартина Салакаина по прозвищу «Отважный»: «Я часто думаю, что придет день, когда люди смогут использовать свои страсти для чего-нибудь хорошего».

Стиль романа «Салакаин Отважный», как и других «романов действия», должен отражать, по замыслу автора, движение самой жизни. Поэтому объяснения и описания, замедляющие повесть о жизни, сводятся до минимума, повествование насыщается (часто перенасыщается) фактами. Сами факты отбираются не строго: этот принцип включения всего, что встречается на пути героя (враждующие армии, бродячий цирк, игра в пелоту, расстрел, тюрьма, таможня, дилижанс, соседний фруктовый сад и т. д.), сознательно реализуется автором в целях имитации сложного потока жизни.

Однажды Валье-Инклан, наблюдая прогуливающуюся публику в знаменитом мадридском парке Буэн-Ретиро, сказал: «Вот здесь, на виду у всех, — тема великого произведения искусства. Нужно только суметь рассказать о том, что здесь происходит, подметить и почувствовать то, чего другие не чувствуют и не замечают. Словом, сочинить сонату Буэн-Ретиро. Тот, кто выполнил бы эту задачу, мог бы себя обессмертить, а мы сидим тут и попиваем оршад».