Мигранты

— Нельзя мне уходить. Один я тут остался, больше некому… Крест на мне тяжкий, да и грехи уйти не дадут. Такова уж воля Божья. И этих… — он кивнул через площадь, — кто ж вразумит?

— Упырей?

— Это ночью они упыри. А утром приходят, смотрят. Так глядят, что будто в самую душу… Читать им буду Писание. Как думаешь, поймут?

Игорь пожал плечами, встал.

— Погоди. — Отец Андрей поднялся следом. — Вот, возьми-ка.

В его руке оказался узелок из белой ткани.

— Что это?

— В дорожку тебе собрал. Кагора бутылочка, горох. Травки кое-какие, бинты, воды баклажка. Всё сгодится. Ты бери, бери, у меня еще есть… Баклажка удобная, с ремешком… — Отец Андрей помялся. Было видно, что ему страшно не хочется отпускать Игоря. В конце концов, вздохнул и решительно протянул длинную палку, с которой ночью выскакивал на улицу. — Вот. Это тоже возьми.

— Не. Оружия не надо, — сказал Игорь. — И без того натворил уже дел.

— Это посох. Страннический, — улыбнулся отец Андрей и вдруг порывисто обнял Игоря. Хлопнул по спине, отстранился, размашисто перекрестил. — Иди, страдалец. Иди.

Не найдя что ответить, Игорь повернулся и, не оборачиваясь, пошел прочь.

Вперед, из темной ночи в солнечный день…

Почти весь центр города лежал в руинах. Новомодные небоскребы, которые строились с большим шумом, пафосом и традиционным попилом бюджета, торчали подгнившими зубами. Железные фермы, как кости проступали сквозь раскрошившийся бетон, мусор, штукатурка и стекло пыльной коркой погребли под собой автомобили и людей, парковки и магазины. Не выстояла и гостиница «Виру», выстроенная еще в советское время. Огромная ее махина сползла вниз, на одноименную площадь, а рядом осыпался, как трухлявая коробка, бывший Дом Быта, превращенный в отель Tallinn — пристанище алкоголиков и ворья. С провалившейся крышей стоял посреди этого разорения старый серый корпус торгового центра «Каубамая».

Игорь с удивлением обнаружил незасыпанный вход в подземный автобусный терминал. Но соваться в его темные, поросшие плесенью и мхом недра, не решился.

Тут было малолюдно. Видимо, уцелевшие жители ушли на окраины. В развалинах продуктового магазина жило несколько собак. При приближении Игоря они оскалились, взъерошили шерсть на загривке, но не напали.

Около старой каланчи с потрескавшейся башней Морозов наткнулся на засыпанную пожарную машину. Огромный Man уперся носом в старенький «Газ», практически расплющил его. В кабине желтели кости. Череп озорно скалился через приоткрытую дверь.

Дальше зеленел Полицейский парк.

Игорь с трудом перебрался через завал и уселся на теплую, нагретую солнцем крышу пожарки. Железо просело под его весом, но выдержало.

В ближайшем доме, в окне первого этажа мелькнула тень.

Игорь всмотрелся, но движения больше не повторялось. Он разложил на железе узелок, кинул в рот несколько горошин и разжевал, не чувствуя вкуса. Запил водой. Желудок протестующе заурчал, но это было уже привычно: голод стал верным, крайне надоедливым спутником. Горох был паршивой едой, сил давал мало, но та альтернатива, которую нашли растительной пище обезумевшие горожане, внушала омерзение и ужас.

В окне напротив вновь мелькнуло. Показалось милое женское лицо. Светловолосая незнакомка осторожно, будто зверек, рассматривала Игоря, готовая моментально исчезнуть при первых признаках опасности. Морозов равнодушно жевал, глядя на эту бледную тень в чужом окне.

Осмелев, девушка подошла ближе.

Игорь видел, как жадно она смотрит, как ищет глазами, как пробует понять…

— Горох. — Он высыпал на ладонь несколько горошин. — Хочешь?

Девушка шарахнулась, но уже скоро ее лицо снова показалась в проеме. Она подошла вплотную к подоконнику.

Худая.

— Что ты ешь? — спросила она. В голосе угадывался легкий акцент.

— Горох. Соленый горох.

— Вкусно?

— Нет, — покачал головой Игорь. — Но полезно. Хочешь?

Она кивнула. Потом подумала и сделала, по ее мнению, выгодное предложение:

— Хочешь, сиськи покажу?

Игорь почувствовал, что кровь отлила от лица. Окаменели скулы.

Он оторвал кусочек белой тряпицы, завернул горсть горошин, завязал узелок. Собрал свои вещи, молча спрыгнул вниз, подошел к окну.

Девушка отступила. Предупредила:

— У меня тут оружие есть.

Игорь молча закинул на подоконник узелок с горохом и пошел в сторону парка.

— Эй! — крикнула девушка вслед. — Ты куда? Постой!

Игорь не ответил.

Не обернулся.

Парк оказался непростым препятствием. Разросшиеся деревья стремительно отвоевывали себе место у дряхлеющего города. Остовы домов постепенно врастали в землю, становясь частью леса. Идти через переплетение ветвей кустарника было трудно…

Игорь добрался до «канавы» — самой короткой и прямой дороги, проходящей через весь восточный район города — уже к вечеру.