Мигранты

Девочка с недоверием посмотрела на него.

— Ладно модничать, — улыбнулся Морозов. — И так по ночам уже лакали из кастрюли.

Мальчишка сморщил нос и хихикнул.

— Лакали, — повторил тихо.

Девочка зыркнула на него строго, аккуратно взяла ложки и — Морозов не поверил своим глазам! — сделала вполне правильный книксен. После этого она разложила приборы на столе, подсадила на стул брата и села сама. Сипсика положила рядом.

Мальчишка зачавкал супом. Ела девочка очень аккуратно, старательно, не проливая ни капельки.

Игоревы пацаны наблюдали за ней, раскрыв рты.

Морозов прокашлялся. Все-таки горло першило.

— Вот так, ребят, женщина дома. Вы того… Теперь чтоб регулярно руки мыли.

— Пап, я тоже кушать хочу, — заявил Андрюшка.

— И я!

— И я!

— Понятно, — вздохнул Морозов и расставил стулья.

Через минуту весь его детский сад дружно хрумкал за одним столом.

На улице уже рассвело. Начинался новый день…

Мальчик и девочка оказались молчунами.

Игорю не удалось выбить из них ни полслова. Девочка лишь единожды сказала: «Пожар». А мальчик повторил за Игорем слово «лакали».

И всё.

При этом проблем с общением у них не возникало, особенно у девочки.

Если было нужно, она вполне могла объясниться жестом, позой, поступком. Она четко давала знать, что и как нужно делать, чтобы ей было хорошо. Девочка не наглела, брала только то, что ей было необходимо, и устраивала жизнь вокруг себя таким образом, чтобы уютно было всем. К примеру, она взяла за правило ставить на всех столах и подоконниках в доме цветы. Собирала их в лесу, в поле, в заросшем огороде. Совала в отмытые стеклянные банки и меняла букеты ежедневно. Также она отыскала где-то скатерть, отстирала ее. Каждый день подметала полы веником собственного изготовления.

Как взрослая.

Временами Игорю казалось, что в хрупком теле и впрямь живет взрослая женщина, но девочка совершала какую-нибудь мелкую детскую глупость, и иллюзия пропадала…

Через несколько дней, возясь с запутавшимися рыболовными снастями, Игорь услышал шум за домом. Морозов отложил удочку и выглянул из-за угла.

Его мальчишки обступили новеньких и уже толкали девочку в плечо. Вроде как драку зачинали. Для них еще не было особой разницы в том, драться с девчонкой или с другим пацаном.

Младший брат девочки постоянно вылезал вперед, сопел, пытался защитить сестру, но та отпихивала его за спину: мол, не лезь, взрослые разбираются.

— Так! — грозно сказал Игорь, выходя из-за угла. — И что тут за шум?

Мальчишки потупились и отступили. Поле боя осталось за девочкой.

— Она нам волосы дерет, — пожаловался Андрюшка.

— Да! — бойко подтвердил Коля. — А мы ее не трогали!

— Волосы? — Игорь удивленно посмотрел на девочку. — Ты чего?

Та молча показала ему большую деревянную расческу, лишившуюся половины зубьев.

— A-а… Вот оно что… Ладно. — Морозов сел на землю рядом с девочкой, кивнул ей на расческу, потом показал на свою голову. — Вот что, парни. Это надо делать каждый день, и чтобы никакого выпендрежа.

Он сморщился, девочка старалась на совесть и драла волосы нещадно. Краем глаза он видел, что она сосредоточена и серьезна. Наверное, копирует кого-то из своей прошлой жизни. Мать? Бабушку?

Когда девочка закончила, Морозов встал и указал сыну на свое место.

— Я не хочу… — нахмурился Андрюшка.

— Надо, — внушительно сказал Игорь. — И вот еще что, обижать девочку нельзя. Понятно?

Пацаны промолчали, но возражать не решились…

Прошло еще несколько дней.

Девочка и мальчик продолжали упорно молчать. Даже имен из них Игорю выбить не удалось. Он стал называть мальчика Максимом, а девочку Аней — по аналогии с Ану и Мартом из сказки про Сипсика.

Игорь регулярно ходил на рыбалку, возвращался почти всегда с уловом. Таскал мелкое зверье из силков. Пару раз ему удалось подкараулить и поймать утку.

В поле он обнаружил участки с одичавшими злаками. То ли рожь, то ли пшеница колосились буйно, но вразнобой. Игорь пометил участки вешками, решил по осени собрать урожай и попробовать смолоть зерна в муку.

Морозов даже сумел насушить мелкой рыбешки про запас. Засолил и подвялил несколько кило зайчатины.

Все стало получаться. Жизнь постепенно налаживалась.

Будучи на рыбалке, Игорь регулярно слышал все тот же странный, смутно знакомый звук, доносившийся издалека. Будто заключенный в коробку шмель бился крылышками о крышку. Но понять, что это за звук и откуда он долетает, Морозов никак не мог.

Центром мира для него стал хутор, поле, ближний лес, пруд. Все, что не касалось напрямую его или детей — не имело смысла. Озверевший Таллин казался далеким, как страшная сказка. Тревоги и страхи потонули в мелких проблемах и бытовых заботах. Хутор постепенно становился все более обжитым, казалось, что сам дом поднимается, становится крепче от того, что в нем снова живут люди.

Хозяева…

А потом все закончилось.

Разом.

В тот день погода испортилась: дул неприятный ветерок, моросил мелкий, будто пыль, дождь. Игорь, натянув на голову капюшон, стоял по колено в воде, с удочкой. Вдалеке привычно жужжало. И вдруг «шмель» словно бы вырос в размерах! Жужжание превратилось в рычание, а затем…