Мигранты

Он сел и долго всматривался в темноту, пытаясь отойти от жуткого сна. Что-то мешало двигаться ногам. Игорь потрогал рукой и понял, что на ступни намотались влажные полы плаща. Вот откуда взялась земля, засыпавшая ноги…

Вскоре он снова заснул.

На этот раз без сновидений.

Утром Игорь вернулся на дорогу и пошел дальше. По дороге съел еще одну рыбку. В животе урчало, но пока было еще терпимо. В конце концов, случалось голодать и дольше.

Во второй половине дня погода снова испортилась. Пошел мелкий дождик.

Усилился кашель.

Только ближе к вечеру Игорь вышел туда, куда и хотел.

Издалека запахло дымом, едким и противным. Морозов сошел с дороги и двинулся по траве. Выбрался на холм, с которого хорошо была видна небольшая долина, ограниченная с одной стороны старой грунтовой дорогой, а с другой — лесом.

Игорь долго не мог понять, что же перед ним. Пока, наконец, в памяти не всплыло то самое, виденное только в кино. Колючая проволока на свежих сосновых столбах. Простенькие вышки. Бараки. И люди, как серые тени…

В долине располагался лагерь.

Концентрационный.

Игорь долго смотрел на это, чувствуя, как внутри что-то дрожит, готовое вот-вот лопнуть.

Колючая проволока была совсем новенькая, блестящая, словно не коснулась ее всепроникающая влага и ржавчина. Словно колючка все те десятилетия, пока люди были погружены в странный сон, ждала своего часа. На складах и в хранилищах. Лежала, законсервированная в промасленной бумаге.

И вот дождалась.

Внутри периметра Игорь разглядел только мужчин. Одеты они были кто во что, но вели себя все одинаково: топтались уныло или сидели возле стен барака. Именно отсюда они уезжали на работы. Таскать камни, расчищать хуторянам поля. Строить новые лагеря, бараки, сараи…

Военные на башнях и около казармы были вооружены. Хорошо одеты.

Щелкнуло в голове у Морозова. И картинка, как говорится, сложилась. Он понял, кто совершил нападение на клинику. Понял, у кого «пульки не подмокли».

Отчаяние навалилось тяжелой наковальней.

Надежда на другую жизнь, на то, что все может вернуться, на то, что все можно поднять, восстановить, сделать по-новому, истаяла. Исчезла, оставив после себя только горечь и боль.

Морозов молча смотрел вниз. Долго смотрел. И через некоторое время понял: заключенный, что стоит у ближнего к нему угла колючки, ведет себя странно. Этот человек торчал там не просто так! Он делал осторожные, но ясно видимые знаки…

Ему! Игорю!

Морозова прошиб озноб. Неужели его так хорошо видно?

Игорь медленно отполз назад.

Может, почудилось…

Заключенный заметался вдоль проволоки, завопил:

— Помогите! Помогите! Помогите мне! Помогите мне! Не уходите, пожалуйста! Не уходите! Помогите! Вытащите меня…

С вышки закричали. Бахнул выстрел в воздух. Заключенные разбежались по углам, сели на землю, закинув руки за голову.

И только один все бился в колючку, все тянул через нее руки, исцарапанные стальными жалами.

— Помогите! Помогите мне!

А через зону уже бежали двое молодцов.

Буйный метнулся вдоль забора, но зацепился за колючку, застрял. Его сбили наземь и отходили прикладами. Потом — ногами.

А он все кричал:

— Помогите! Помогите…

Игорь сполз с холма, чувствуя, как подкатывает тошнота. Вскочил на ноги и рванул через лесок сломя голову. Прочь! Прочь. Прочь…

Обратно он двигался как мог быстро, избегая дороги, но всегда держа ее в поле зрения. Иногда останавливался, прислушивался, внимательно оглядывал местность. Игорь снова чувствовал себя как тогда, в городе. Ощущение безопасности, к которому он привык за время обитания на хуторе, бесследно исчезло. Мир снова сделался прежним: страшным и злым.

Игорь шел всю ночь, как заведенный. Страх придавал ему сил, гнал, как зверя.

Утром он обнаружил себя около знакомого пруда. Сюда уже была проложена настоящая колея. Бронетранспортер в отсутствие Игоря ездил сюда не один раз. Зачем?

Сердце подпрыгнуло и забилось.

Дети!

Морозов кинулся в обход пруда. Вломился в подлесок, как танк. Ветви хлестали его по лицу, в голове билось: «Я успею! Успею!»

Он несколько раз спотыкался, падал. Разорвал рукав. Когда добрался до хутора, замер, стараясь выровнять дыхание.

Тут было спокойно. Подрастала выкошенная трава. Стог сена был аккуратно собран. Подновленный колодец закрыт крышкой.

Морозов вытер ладонью пот со лба.

Если все в порядке, то нет нужды лишний раз пугать детей…

Он перешагнул границу скошенной травы. Зашел на крыльцо, тихо открыл двери. Стараясь не греметь ботинками, прошел в спальню.

На кровати было пусто.

Игоря бросило в жар. Он кинулся было назад, но тут сверху донесся голосок:

— Пап, это ты?

Морозов провел рукой по лицу и обнаружил, что ладонь дрожит.

— Да, сын. — Ноги подкосились, Игорь тяжело опустился на стул. Откашлялся. — Вы что же не в кровати?

Андрюшка уже спускался вниз, аккуратно ступая босыми ножками по ступенькам. Сверху, в проеме лестницы, показалась физиономия Ани. Исчезла. Девочка сбежала вниз и вместе с Андрюшкой прижалась к Игорю. Следом спустились остальные.

Игорь осторожно гладил детские головки, стараясь глубже дышать, чтобы унять тяжело бьющееся сердце.