Миграция и эмиграция в странах Центральной и Юго-Восточной Европы XVIII-XX вв.

Распад Австро-Венгрии в конце Первой мировой войны и тотальное поражение гитлеровской Германии во Второй, казалось, навсегда покончили не только с германским вариантом, но и с центральноевропейской идеей. Германия, которая со времени превращения в великую державу не раз пыталась подчинить себе соседние народы и страны, по определению известного современного венгерского писателя-публициста Д. Конрада, «была хронически больна своим самоопределением». Он считает, что именно по этой причине «сегодня нет Центральной Европы, а общение между народами этого региона сведено до самого низкого уровня, какого не было даже сто лет тому назад». Констатируя это в 1988 г., т. е. еще в условиях разделенной, биполярной Европы, он по сути указал на одну из важнейших исторических причин настороженного отношения к центральноевропейской идее и идентичности. В то же время Конрад полагал, что новая, истинная центральноевропейская идея должна содержать все те необходимые для расцвета всего региона элементы, которые в комплексе могут стать современной основой региональной идентичности народов, проживающих в Центральной Европе. В качестве хорошего образца для такого добровольного объединения, а соответственно, и самоидентификации народов региона, по его мнению, может служить пример Швейцарии или же исторический опыт Трансильвании XVII века41.

В межвоенных условиях для венгров и других народов Восточно-Центральной Европы не могли сформироваться те идейные и моральные факторы обновления, о которых мечтал Л. Не-мет, напротив, продолжали действовать факторы, обозначенные И. Бибо, мешавшие налаживанию взаимопонимания народов региона, установлению их единства и региональной сплоченности. Тем более не благоприятствовали тому политические условия. Ведь определяющей силой в Центральной Европе стал «германский колосс» со своими амбициями на господство в регионе. После 1945 г. венгерский «остров» (впрочем, как и другие страны востчной части Центральной Европы) снова превратился в «паром», и на долгие десятилетия причалил к восточному берегу.

В центральноевропейских странах «реального социализма» долгое время мирились с исчезновением термина «Центральная Европа» из политического обихода, однако со второй половины 1980-х годов эта проблема стала затрагиваться все чаще и активнее особенно в литературных кругах. Неудовлетворенность этой ситуацией открыто стала проявляться, в основном, именно с приумножением кризисных явлений в обществе. Отметим, что по времени это совпало с периодом горбачевской перестройки в СССР. Уже были позади брежневские времена, и советское руководство, как известно, удовлетворенное тем, что ФРГ в 70-х годах заявило о своей новой восточной политике (Neue Ostpolitik) и признала свои границы с ГДР окончательными, – что привело к смягчению международной напряженности, – также всё больше стало открываться внешнему миру. Соответственно ситуация и на западной периферии зоны советского влияния стала меняться и позволяла более свободно выражать мнение, обмениваться идеями и информацией, активизировались контакты с Западом. Среди тех, кто начал выражать недовольство «исчезновением» Центральной Европы был и упоминавшийся Д. Конрад. В одной из статей 1988 г. разделенность Европы на военные блоки он назвал неприемлемой для центральноевропейца и объявил ненормальной ситуацию, когда восточную часть Центральной Европы называют Восточной, «будто бы она переместилась в Восточную Европу»42.