Миграция и эмиграция в странах Центральной и Юго-Восточной Европы XVIII-XX вв.

Проблемой начали заниматься и профессиональные истрики. Она связана не только с переименованием региона или неточным определением его географической принадлежности, – и тем более не только с текущими политическими интересами, – но и с типологизацией исторического развития всей Центральной Европы. Часть венгерских историков эпохи социалистического эксперимента, придавая особое значение оценкам В. И. Ленина аграрного развития Восточной Европы в эпоху капитализма, венгерское развитие причисляли к восточноевропейскому типу. Подобной типологизации придерживались также историки-экономисты И. Беренда и Д. Ранки в книге «Экономическое развитие Центральной—Восточной Европы в XIX–XX веках»43. Эта работа была позже подвергнута критике не только за предложенное в ней деление Европы (при этом отмечалось, что Венгрия находится не в центральной части Восточной Европы, а в восточной части Центральной Европы), но отмечалось также, что кроме особенностей аграрного развития, авторы не приводят никаких других критериев, позволяющих причислить Венгрию к восточному типу развития44. Критики названного подхода исходили из наличия некоего промежуточного региона между Востоком и Западом Европы со своими особыми региональными чертами, т. е. утверждали существование Центральной Европы, как таковой. Ранки несколько позже в одной из новых статей, возвратившись к проблеме Центральной Европы, опираясь на политические реалии констатировал, что после Второй мировой войны деление Европы на три части «потеряло свою состоятельность», ибо «СССР расширил своё имперское влияние до середины всей Центральной Европы, где в политическом, экономическом и культурном отношении овладел всем»45. В результате, – отмечал он, – «самостоятельность Центральной Европы, её особенности на фоне мощи Запада и Востока стали ничтожны, и она де факто исчезла». После создания блоков в обеих частях расчленённой Европы, вопрос о Центральной Европе, по его мнению, стал «беспредметным».

Существовали однако и другие оценки и подходы. Так, венгерский историк-экономист П. Гунст в середине 1970-х годов также решительно отверг причисление Венгрии к восточноевропейскому типу экономического и общественного развития. Он не оспаривал существование отдельной восточноевропейской модели, но считал ее типичной российской моделью. Стремительное экономическое развитие Запада, по его мнению, заставило близлежащую центральноевропейскую зону Европы дать адекватный ответ на этот вызов, осуществив хотя и с опозданием соответствующие преобразования; восточная же зона не сделала этого. В результате в промежутке «образовалась переходного характера полоса, к которой можно отнести Прибалтику, Польшу, Чехо-Моравский бассейн, Венгрию и Хорватию»46. Все эти страны, по мнению ученого, за исключением более развитой Чехии, сохранили при этом отдельные черты и восточноевропейского развития. Вместе с тем благодаря весьма сильному западному воздействию на эти регионы, их структуры модернизировались, и названные страны образуют поэтому самостоятельную модель развития – центральноевропейскую зону. Концепцию трех главных регионов Европы наиболее четко и однозначно сформулировал однако в начале 1980-х годов венгерский историк Е. Сюч47. Хотя он считал Центральную Европу «восточной периферией Запада», это не помешало ему определить данный регион как типологически самостоятельный в ряду других.

В последующих работах венгерских ученых Центральная Европа, как правило, уже выступала в качестве самостоятельного европейского региона со своими характерными чертами, выяснение которых и стало одной из задач исторической науки. Эти исследования способствовали утверждению в венгерском историческом и общественном сознании нового образа Центральной Европы. Работы ученых, наряду со стремительно менявшейся в 80–90-е годы ситуацией в регионе и в международных отношениях того периода, безусловно, помогали реанимации также центральноевропейской идеи в широком общественном сознании.

Анализируя особенности национального развития народов центральноевропейского региона, П. Гунст, в частности, определил его в качестве «западной полосы Восточной Европы», воспринявшей достижения западноевропейской модели развития, что и составило его центральноевропейскую специфику48. В 1986 г. в ходе продолжавшейся дискуссии по указанной проблеме известный венгерский специалист по истори Австро-Венгерской монархии П. Ханак выразил своё согласие с концепцией Сюча, отметив, что «государственно-политическое устройство монархии – и в ней Венгрии – занимало также промежуточное положение между западной парламентской демократией и восточной автократией: это было четким выражением центральноевропейских черт»49.