Мия

– Нет, нет, ничего… – Мия снова легла. – Я поняла про прях. Ты думаешь, бабушка одна из них? Одна из прях?

– Я не знаю. Но думаю, что да. Пряхи очень сильные, очень могущественные, они могут не только соединять миры, они могут соткать новый.

– Как это – «соткать новый»? А, это из той же серии, что любая жизнь может стать книгой, песней и так далее… И любой мир тоже?

– Да, из этой серии, – усмехнулась Саша. Как все-таки эти проводники легко ловят новые словечки и выражения. Всего несколько часов здесь, а уже «из серии»…

– Выходит, что мы сами создаем миры? Ну, то есть не мы, а у кого есть такой талант, да?

– Да, выходит, что так.

– Получается, что мы… – Мия запнулась, – боги?

– Боги? – удивилась Саша, будто вспоминая значение этого слова. Потом рассмеялась. – Нет! Не боги, а создатели. И не все, конечно, только пряхи.

– А в чем именно талантлив бог? Ну, то есть создатель?

– Он свободен.

Мия промолчала. Саша не знала, о чем она думает, и еще ей очень хотелось спать.

– Мия… давай утром поговорим, ладно?

– Да, конечно. Доброй ночи.

Саша в темноте пожала Мии руку. Что бы там ни было, она так рада, что с ней все в порядке!

Мия лежала, смотрела в потолок, слушала спокойное дыхание Крошки Си. Саши.

«Семь прях

Плели-сплетали нить,

Крутили колесо…»

«Ты только послушай, какие вопросы она задает! Настоящая пряха!»

«Будешь латать дыры, всю жизнь латать дыры!»

Ее бабушка из тех, кто может создавать миры, она – пряха? И ее прабабушка, Эверин Току, тоже была ею, так сказал Хранитель холмов, так написала тетя Абелин. Мия никогда не видела Эверин Току, но свою бабушку она знала очень хорошо. И она не чувствовала бабушку свободной. И богом-создателем тоже не чувствовала. Она удивительная, она самая лучшая на свете, но она не пряха. Если бы бабушка была свободной, если бы она могла латать миры и создавать новые, разве было бы столько горечи в ее глазах и столько боли в словах? Столько обиды… Сейчас, в темноте комнаты Крошки Си, у Мии в голове сложилась картинка, будто вставились последние кусочки мозаики, и вся эта история обрела наконец четкие очертания, ясный рисунок и смысл. Теперь Мия знала, пожалуй, чуть больше, чем это задумывалось с самого начала, чуть больше, чем ей рассказали Крошка Си, Рич и Арс. Она не знала, кто ее бабушка, но она точно знала теперь, кто она сама, Мия Гаррэт.

Когда Саша проснулась, Мии рядом не было.

– Хорошо бы это был просто сон, – пробормотала она, прекрасно понимая, что так не будет.

Она вспомнила вчерашний вопрос Алехина: «Ты привязалась к ней?» Вчера, когда он спрашивал, она не сомневалась, она еще чувствовала кожей тот мир, где осталась Мия, подруга, ближе которой… да, пусть ненадолго, но ближе которой не было. Это у Алехина броня на сердце, а Кирилл просто не способен к кому-то по-настоящему привязаться, слишком уж легкомыслен… Не все же такие! Только вот никто даже не подозревал, что Мия окажется здесь. Что для нее мощнейшая защита Школы – всего лишь сильный ветер. И сейчас Саша чувствовала только раздражение. Где ее искать? Куда бежать?

«К Алехину, – поняла она. – Куда же еще!» И вспомнила первое правило Школы:

«Всегда внимательно слушай мастеров, потому что никто не знает, где ты окажешься в следующую минуту».

История Гаррэта

А Мия в это время стояла перед закрытой дверью. Она знала, что там, за нею, – Гаррэт. Ее дед. Ноги сами вынесли ее к этой двери, стоило только попросить. И вот надо войти. И что сказать? Она давно перестала искать подсказки в своей книге, и ей одной решать теперь, что будет дальше.

Мия постучала. И поймала себя на мысли: она надеется, что ей не ответят и можно будет со спокойной совестью уйти, отсрочить свидание, все-таки раннее утро, он старый человек, он спит наверняка. Но из-за двери послышалось легкое покашливание, а потом чуть хрипловатый голос сказал:

– Войдите.

И она вошла.

Комната была небольшой и вместе с тем просторной. Наверное, это из-за панорамного окна и почти полного отсутствия мебели. Кровать, кресло у окна и маленький столик у стены – вот и все. В кресле сидел человек в вязаном свитере и мягких домашних брюках. Худой, смуглый, совсем седой. Он показался Мии страшно знакомым, будто она точно знала, как он должен выглядеть, и тут же поняла: так будет выглядеть ее отец, когда состарится. Дед внимательно смотрел на Мию. Потом сказал:

– Я тебя знаю.

– Вряд ли, – покачала головой Мия, но тут же вспомнила древнего старичка из Алекты, Джозефа-большую-шишку, и улыбнулась. – Просто я вам напоминаю одного человека, с которым вы встречались очень давно. Ее звали Эверин Току. Я ее правнучка. Я дочь вашего сына, Дика.

Он смотрел на Мию во все глаза. Примерно так же смотрел на нее Хранитель холмов («Бывший Хранитель холмов», – тут же поправила себя Мия), будто хотел отыскать в ее лице знакомые черты, подтверждение родства.

– Я внучка Элоис, – зачем-то сказала она. – Правда, сейчас все зовут ее госпожа Гаррэт. Хоть вы и не были женаты…

– Она взяла мою фамилию… – откликнулся он.

– Возможно, она боялась, что за девичьей фамилией потянется история ее отца…

– Как ты сюда попала?

– Пришла.