Мийол-алхимик

'Да, я с самого начала знал про ваш секрет, уважаемые Кордрен. Да, я мог вмешаться и поменять правила в любой момент — а значит, игру вёл именно я. Да, я ровно настолько хорош, что могу отменить элемент магии пятого уровня фактически внутри ауры эксперта магии, притом без видимых усилий, лишнего расхода маны и побочного ущерба…

Я искуснее клановых магов. Не любых, но конкретно вас — да!'

Ну а если отвлечься от политики и противостояния чар, то ярусом ниже, в рамках личного общения, Мийол как бы спрашивал:

«Теперь мы с тобой действительно вдвоём, молодая госпожа. Что ты станешь делать?»

Алазе попятилась — немного, на полшага.

— Если таков твой выбор, можем сразу закончить встречу. Лодка рядом, садись и лети. Но если тебе интересно, чего ради я приоткрылся… постой и послушай.

— Говорите, уважаемый, — юсти-Кордрен слегка поклонилась, прячась за этикетом.

— Знаешь, многие недооценивают естествознание. Зачем изучать законы природы, если магия практически вся построена на манипуляции этими законами, на подчинении мира разуму и воле? Мастера могут творить невероятное, а гранды — те и на невозможное замахиваются не без успеха… но любые чудеса, что нам доступны, локальны. За пределами крошечной ауры мага всё ещё лежит безграничный мир — и не то что отдельный человек, но даже человечество как целое не может переустроить его по своему разумению. Эффект масштаба, да. И увы. Мы можем только приноравливаться к условиям. Поэтому изучение законов природы очень важно.

Мийол перестал опираться на парапет, развернулся так, чтобы видеть собеседницу (точнее, в данный момент слушательницу) и присел, демонстрируя свою вроде как безобидность.

Алазе, однако, уже не обманывалась видимостью. Пусть не намного старше неё, пусть — по собственному признанию, какому-то слишком правдоподобному — бесклановый, этот парень уже стал подмастерьем. И явно весьма талантливым. Перспективным.

В конце концов, сейчас они попирали ногами крышу одного из корпусов «Большого экрана». То есть стояли на малой части итогов его деятельности в Рифовых Гнёздах!

Ну, отнюдь не только его, и всё же…

— Ты бывала на полях? — сменил направление беседы после небольшой паузы Мийол. — Ну, знаешь, среди таких кусков земли, где черноногие выращивают еду. Которая потом попадает и на стол батрака, и на стол Воина… и магов кормит тоже. Бывала?

Тут уж остаться простой слушательницей не выходило. Алазе обронила тихо, как-то вдруг растеряв недавнюю многословную оживлённость:

— Нет.

— А я среди всего этого вырос, — признался призыватель. — Насмотрелся до тошноты. Даже у приёмного отца, хотя он вообще-то ремесленник, был в стенах Жабьего Дола свой огородик. И мы на нём работали, да. Потому что кто не работает, тот не ест.

В адрес юсти-Кордрен подобное могло прозвучать и обвинением, но Мийол не собирался делать такие акценты. В контексте разговора это звучало скорее… правилом. Законом природы, одним из. «Кто не обеспечивает своё выживание, тот гибнет».

Трюизм? Конечно. Но поразмыслить над важными вещами всегда полезно.

— Но поговорить я хотел о пользе разнообразия, — продолжил маг. — Причём на личном опыте. Это я не с чьих-то там слов рассказываю, это я своими глазами видал. Так вот… соседкой у нас была Лагуся, травница и немножко ведьма. А другим соседом было семейство Жердины. Сам он, да жинка егойная, да сыны взрослые, да ихние жинки, да детвора наших лет… едоков много, земли — не вообще, а на ту ораву — мало, так что ухаживали они за своей землицей со всем тщанием. А бабка Лагуся — ну, бабка и есть. Глаза уж не те, спина не та, ноги больные, окривелые. И хотела бы она свой огород со всякой целебной зеленью обихаживать, как положено, да токмо не могла: возраст. Пара девчонок из семьи Жердины ей помогали, конечно, да и мы с сестрицей не отказывали, но это всё ж не то. Для своей землицы-то всегда сил больше приложишь, чем для чужой… даже если за обиход чужой — платят честь по чести, без обмана.

Рассказывая, Мийол улыбался. И просторечные словечки вставлял явно намеренно, для колорита, чтоб запоминалось лучше.

— Но вот ведь какие чудеса: ежели нападает на посадки какая хворь, или налетит вдруг плодожорка в изобилии, или сорняк меж посадок попрёт, как купец с охраной по главной улице — то напасти такие в основном вольничали в огороде Жердины, несмотря на вроде как лучший пригляд. Лагусины же посадки беды крестьянские обыкновенно не трогали; а коли даже трогали, то умеренно. Четверть листов жуки обгрызут, да и всё; пара веточек в пучке засохнет, но и только. Никогда не случалось такого, чтобы, скажем, целые гряды приходилось перекапывать, листом жгучецвета обкладывать и поливать три раза в сутки настоем на всё том жгучецвете — только бы пепельную гниль вывести.

— К чему это всё, многоуважаемый?