Мийол-ученик 2 (СИ)

Алурины со своим исчезновением могут успешно прятаться от любых обычных чувств, они даже от аурного чутья скрываются — и уязвимы перед магической сенсорикой разных типов. Но вместе с тем зацикливаться именно на алуринах не следовало: вдруг да в следующий раз в мезонет попытается пролезть человек? Более того: маг? Аккуратно ведущий себя невидимка, вооружённый парой-тройкой согласно действующих артефактов, может стать ещё худшей потенциальной угрозой, чем скрытник-алурин, и от таких гостей тоже надо как-то защищаться.

Беда в том, что чем сложнее средства обнаружения, тем они дороже, а прикрыть территорию чем-то полностью автономным кратно тяжелее, чем посадив в охранном центре наблюдателя. Но тот, кто станет за системой сигнализации приглядывать, окажется оторван от прочих дел… к тому же придётся организовать круглосуточные дежурства…

Труд охранника утомительно монотонен и в высшей степени неблагодарен. Пока в зону его или её ответственности никто не прокрадывается — он как будто лишний. Как только кто-то всё же прокрался — снова лишний. Только охранник, который успешно выявил и пресёк проникновение, способен оправдать потраченные на наблюдение силы и время… но шанс проявить себя зависит вовсе не от него. А когда сидишь, смотришь и ничего не можешь высмотреть — час за часом, день за днём, неделю за неделей… это расхолаживает.

К такой работе трудно относиться с полной отдачей. Зато ошибиться, не проявить вовремя нужной бдительности, отвлечься и провалиться — легко. И даже ещё легче, чем просто легко.

Причём учебные тревоги проблему полностью не решают, не говоря уже о том, что эти тренировки снова отвлекают разумных от иной, полезной работы.

Короче, всё сложно.

Но, как выяснилось, жизненно необходимо, так что охранную систему всё же создали — на основе аж четырёх различных подсистем.

Помимо иллюзорного монитора на основе Проявления Мистики, в центре наблюдения (коим стала одна из комнат в помещениях для слуг) поставили ещё второй иллюзорный монитор, отслеживающий положение плотных сгустков праны, то есть любых живых существ хоть немного крупнее мыши. От этого типа слежки не факт, что даже Воин, использующий на высоком уровне Уподобление, сумел бы уклониться.

Третьей подсистемой стал пассивный ритуал, вырисовывающий местность в ощущении пространства — Ригар назвал это бюджетной версией гравилокации.

Ну а четвёртой подсистемой с его же подачи сделали полуактивный детектор напряжений.

Пассивно он просто засекал слабые электрические поля, то есть любое движение: даже от трения одежды о кожу при ходьбе возникают слабые возмущения электростатики. Активно же этот детектор мог нагнать в подозрительной области зону искусственного напряжения (но всё равно слишком слабого, чтобы насторожить потенциального нарушителя; разве что алурин какой сумеет почуять, что его шерсть слегка дыбится — Шак вот, к примеру, чуяла… но у неё сенсорика усилена заклинанием) и подтвердить либо рассеять подозрения.

Заодно — в чём отец Мийола позже признался сыну как бы по секрету — само наличие среди сугубо пассивных систем наблюдения такой, с которой можно законным образом «поиграться» прямо на дежурстве, сделает работу охранника менее нудной.

Что тоже очень важно. Как бы не важнее технических — то есть магических — проблем.

Ну и да: легко сказать — «создали охранную систему». Вот только на практике это самое создание с последующей отладкой (наибольших трудов потребовал даже не детектор напряжений, как предполагал Ригар, а сканер пространства) заняло битый месяц.

На протяжении которого успело произойти ещё много всякого.

И самым, наверно, важным событием стала трёхсторонняя встреча в мезонете Мийола. За обедом первого дня, не прийти на который по приглашению хозяина — дурной тон. Особенно если учесть, что в приглашении для мэтра Анвелии из медицинского отделения упоминалось, что ровно такое же приглашение получил Радьеж эн-Тамарен из представительского — и наоборот.

…когда призыватель ещё в охотку общался с Амаллето-Орлёнком, помимо прочих тем всплыла неизбежная тема понимания художественных текстов. Её обсуждение оставило один из самых глубоких шрамов на самоощущении Мийола, потому что теория без практики мертва, а вроде как дружелюбный ян-Кордрен на примерах пояснил, что значат различия буквального, аллегорического и символического слоёв смысла (которых может быть и больше — в зависимости от амбициозности, эрудиции и самомнения автора… ну и, конечно, от глубины понимания читателя, потому что когда оный чего-то не понимает в написанном, этого — для него — как бы и не существует). Заодно Орлёнок пытался научить собеседника связно и бегло разговаривать с параллельным использованием этих трёх слоёв, вполне их осознавая.

Сейчас, на волне некоторой застарелой обиды на Орлёнка и под сильным критическим переосмыслением эпизодов общения с ним, призыватель предполагал, что тот не столько пытался учить, сколько втайне хихикал над чужим «детским лепетом».