Мик Джаггер

После возвращения из Сан-Ремо Мик предложил Марианне вместе с Николасом безотлагательно переехать в Харли-хаус. Марианна согласилась, хотя ей было неуютно жить в комнатах, где совсем недавно Мик жил с другой — где, собственно говоря, еще оставались вещи Крисси, в том числе Петуния, лошадь-качалка, подаренная ей Миком на двадцать первый день рождения. Привлекли Кристофера Гиббса, антиквара и друга «Стоунз», — ему надлежало изничтожить все следы неклевого 1965 года и превратить квартиру в таинственное обиталище с марокканским налетом, как у Брайана и Аниты. Чего бы Марианна ни захотела для себя или сына, она получала все. Однако сочла, что благоразумнее оставить за собой квартиру в Найтсбридже.

Нет ничего восхитительнее романов между полными противоположностями — особенно в радужном начале, когда влюбленные дарят друг другу свои такие непохожие миры и напускают на себя таинственность всезнающих учителей и проводников. С самого отборочного тура на тему Камелота эта история образованной дочери австрийской баронессы и сына дартфордского физрука слегка отдавала школьной романтикой. Марианна, чьи музыкальные вкусы прежде тяготели к изящному и народному, прошла экспресс-курс по Миковым кумирам из мира блюза и соула, от Роберта Джонсона и Слима Харпо до «Смоки Робинсона и The Miracles». Мик, чьи литературные изыскания прежде ограничивались разве что Джеймсом Бондом, проникся многочисленными любимыми книгами Марианны, классическими и современными, а равно ее страстью к мифологии, магии и оккультизму.

Красавица обскакала Чудовище не только в области литературы. Невзирая на давление со всех сторон, Мик почти не прикасался к наркотикам — разве что готов был изредка «курнуть», что мало на нем отражалось, хотя алкоголь ему по-прежнему не давался. Закидываясь кислотой, отмечала Марианна, он контролировал себя поразительно; в отличие от Брайана, у Мика, видимо, не имелось глубинных страхов, которые кислота могла бы выудить из недр души и предъявить ему в широкоэкранной версии. Перед первым совместным трипом в Харли-хаусе, на пятом этаже над бестолковым движением Мэрилебон-роуд, они облачились в лучшие хипповские прикиды, и Мик поставил пластинку с индийской рагой. На приходе он затанцевал — не сексуальный самцовый выпендреж, как на концертах, но «чистая красота и восторг… он обернулся Шивой. До того я и не догадывалась, что живу с человеком, который способен между делом превратиться в бога».

Мистика рассеялась, когда без предупреждения заявились с гитарами новые протеже Эндрю Олдэма, Small Faces, и попросили Мика с ними поджемовать. Впрочем, есть и похуже способы обломать кайф.

* * *

1967 год, самый ужасный и памятный год в жизни Мика (что бы он сам ни говорил), открылся шквалом скандальчиков, которые — наравне со всеми предыдущими скандалами — в сравнении с событиями ближайших месяцев побледнеют до неразличимости.

Начать с того, что не отпускали последствия Брайанова демарша, — перед Рождеством он появился на обложке западногерманского журнала «Штерн» в черной эсэсовской форме, повязке со свастикой, одной ногой попирая голую пластмассовую куколку. Легко догадаться, кто все это подстроил: Анита Палленберг в то время была в Мюнхене, снималась в фильме «Mord und Totschlag» («Степень убийства») у своего друга, режиссера Фолькера Шлёндорфа, и Брайан увязался за ней. Дабы утишить его параноидальную ревность к Шлёндорфу и обеспечить ему хоть какой-то статус вне «Роллинг Стоунз», Анита устроила его в фильм композитором. Его ясноглазые заверения в том, что обложка «Штерна» — «антинацистский протест», никого не убедили.

Затем 13 января «Стоунз» выпустили новый сингл «Let’s Spend the Night Together» — соло-композиция Мика, явно вдохновленная Марианной и бристольской гостиницей. Разумеется, и прежде существовало неисчислимое множество песен о ночных похождениях, от «Such a Night» Джонни Рэя до «One Night» Элвиса Пресли, но столь откровенных приглашений залечь в койку еще не встречалось. Песня вызвала фурор, обставив даже «Satisfaction», особенно в американском библейском поясе: когда «Стоунз» впервые сыграли песню в Нью-Йорке на «Шоу Эда Салливана», Мику пришлось поменять ключевую фразу на «Let’s spend some time together»,[168] хотя все прочие задышливые слова («I’ll satis-fah yo’ ev-ery need / And now Ah know you’ll satis-fah me…») цензуре не подверглись. А на оборотной стороне этот звуковой фаллос снова обернулся невинным хористом и пел балладу Кита «Ruby Tuesday» так, будто у него вот-вот разобьется сердце; Брайан между тем, совсем недавно в форме обергруппенфюрера СС попиравший младенцев, изображал на флейте по-детски невинный дискант.