Микаэл Налбандян

Ознакомившись с обстоятельной докладной запиской Микаэла Налбандяна и одобрив ее, русский посол в Турции Лобанов-Ростовский 26 декабря переслал ее заместителю наместника Кавказа князю Орбелиани.

А на следующий день, 27 декабря, Микаэл Налбандян отбыл из Константинополя. В Лондон.

А еще через двадцать диен, 17 января, то есть когда Микаэл вновь был среди своих друзей в Орсет-хаузе, Кавказский комитет в Петербурге, обсудив докладную записку, передал ее министру иностранных дел, одновременно предупредив его, что «не следует особенно доверять сведениям Налбандяна»…

«Говорят, что он любит вмешиваться в чужие дела и всячески стремится приобрести влияние на массы армян», — писал управляющий делами Кавказского комитета Боткин, имея под рукой множество доносов Габриэла Айвазовского…

И обоснованнейшее свидетельство русской ориентации армян в Турции не было принято во внимание в канцелярии министерства иностранных дел.

…А это свидетельство Микаэла Налбандяна нужно прежде всего нам и будущим поколениям.

Потому что оно заключает в себе то единственное и истинное, что в те далекие времена осознали наши предки, мечтая о своем национальном спасении.

НАХИЧЕВАНСКИЙ КУПЕЦ-АРМЯНИН

Нам нужны жизнь и движение… Мы собственной рукой должны вспахать свою землю!

Микаэл Налбандян

Откуда начнется движение? Будет ли это внезапное восстание народов итальянского, мадьярского, славянского, армянского и греческого?.. Будет ли это все-таки русская революция?..

Михаил Бакунин

Освобождение России имеет огромное значение для освобождения всего человечества.

Симеон Маникян

В последние дни октября обитатели Орсет-хауза получили из далекого Сан-Франциско письмо. Письмо, которое было не только криком радости вырвавшегося на свободу человека, но и боевым кличем.

Михаил Бакунин — Александру Герцену и Николаю Огареву.

15 октября 1861 г.

«Друзья, мне удалось бежать из Сибири, и, после долгого странствования по Амуру, по берегам Татарского пролива и через Японию, сегодня прибыл я в Сан-Франциско.

Друзья, всем существом стремлюсь я к вам, и лишь только приеду, примусь за дело: буду у вас служить по польско-славянскому вопросу, который был моей idee fixe с 1846 и моей практической специальностью в 48 и 49 годах. Разрушение, полное разрушение Австрийской империи будет моим последним словом; не говорю — делом: это было бы слишком честолюбиво… если мне удастся хоть на волос продвинуть его вперед, я буду доволен. А за ним является славная вольная славянская федерация, единственный исход для России, Украины, Польши и вообще для славянских народов…»

Не было сомнений, что в налаженной, размеренной жизни Орсет-хауза ожидаются перемены. Конечно, деятельность лондонских пропагандистов не выйдет из берегов и тем более не потечет по иному руслу, по в дружбу, союз и сотрудничество двух личностей ворвется «воскресшая тень сороковых и всего больше 1848 года» — Бакунин!

Всего за несколько дней до Нового года эта «тень» оказалась в объятиях Герцена и Огарева, его старых друзей. Громадный и могучий Бакунин, этот истинно русский человек, был все тот же, он «состарился только телом, дух же его был молод и восторжен».

…А еще через пару недель хозяева Орсет-хауза приняли еще одного дорогого и близкого друга — Микаэла Налбандяна. Много лет спустя Наталья Тучкова-Огарева, вспоминая о событиях тех дней, напишет: