Микаэл Налбандян

ПАВЕЛ ВЕТОШНИКОВ, 33 лет. За пособничество пропагандистам в сношении с злоумышленниками и за пособничество в распространении преступных их сочинений — лишить всех прав состояния и сослать в каторжную работу на заводах на восемь лет, а затем послать в Сибирь навечно.

МИКАЭЛ НАЛБАНДЯН, 36 лет. В знании о преступных замыслах лондонских пропагандистов, в содействии им к распространению в России запрещенных их лондонских изданий, в стремлении распространить на юге России, между армянами, антиправительственное движение — оставить в сильном подозрении и затем как личность неблагонадежную предоставить министру внутренних дел выслать в один из отдаленных городов России под строгий надзор полиции.

НИКОЛАЙ де ТРАВЕРСЕ и АНДРЕЙ НИЧИПОРЕНКО. Осуждение за смертью их прекратить.

«Всю ночь ужасно потел. Принял четвертую баню».

«Правая щека опухла. Болит. Ощущаю нечто вроде легкой лихорадки».

«Свидание с братом. Опухоль на щеке увеличилась».

«Флюс прорвало с внутренней стороны. Вышло много крови и гноя».

«Лихорадка продолжается. Надо принять баню».

Тюремный дневник

Хотя и не знал Микаэл, когда его выпустят из одиночки, ждать ему, он был уверен, оставалось считанные дни. И пока вне равелина выполнялись какие-то формальности, пока откуда-то и куда-то шли какие-то рапорты и распоряжения, Микаэл Налбандян торопился закончить одно очень важное и давно уже запланированное дело.

Он переводил «Послание» Казара Парпеци, которое тот, просвещеннейший Учитель V века, написал, преследуемый невежественными церковниками-мракобесами, спарапету и марзпану[32] Армении Вагану Мамиконяну.

Давно уже ощущал Микаэл некую внутреннюю связь, удивительное духовное родство между собой и жившим века назад Казаром Парпеци, который тоже целиком посвятил себя тому, чтобы «окрылить души как свою, так и слушателей». Парпеци был одним из тех редчайших людей, которые «прошли моря и горы, чтобы обогатить небесными и нетленными сокровищами таинство своей мысли» и «наставить народ, оплодотворяя его душу правдивым, искренним и предостойным словом».

Переводя в одиночке «Послание» Казара Парпеци и составляя комментарии к нему, Микаэл одновременно переживал и свою прошедшую жизнь, осмысливал и оценивал свое дело и вовсе не удивлялся, что и он сам был преследуем и осужден подобно своему духовному наставнику из далекого V века. А от искуса предательства не удержались даже родные его братья…

Часто вставая и меряя тесную камеру шагами, Микаэл то мелким и ровным, а то нервным и размашистым почерком писал мучительную боль и протест Казара…

Но только ли Казара?