Микеланджело Буонарроти

Но это все будет позднее, а пока он утвердил проект открытого, то есть видимого со всех сторон монумента, хотя для Италии того времени были характерны пристенные надгробия. Будущее Микеланджело выглядело блестящим. Он еще не знал, что 1506-й и последующие годы на самом деле окажутся наиболее тяжелыми в его жизни. В письмах он впоследствии даже начнет использовать такое выражение, как «трагедия гробницы».

Проект гробницы

Рим виделся Юлию II столицей всего мира. Микеланджело понимал, что папа призвал его в числе других, чтобы «помочь городу», словно резервные войска, не имея при этом какого бы то ни было конкретного плана.

Полный сомнений, Микеланджело пришел в мастерскую своего друга Джулиано да Сангалло и немедленно обосновался за его рисовальной доской. Первым персонажем напрашивался Моисей – это символ мудрого и зрелого человека, который сумел сплотить и подготовить народ для его предназначения. По замыслу Микеланджело, двухметровая в высоту фигура Моисея будет сидеть на углу гробницы. С противоположной стороны – святой Павел, прорицатель последнего часа распятого Христа. Эти две статуи займут первый уровень пирамиды, основание которой составит одиннадцать на семь метров, а высота – одиннадцать метров. По высоте монумент будет разбит на множество ступеней, а на его вершине скульптор разместит двух ангелов с небольшим саркофагом. Один из них будет плакать над смертью великого человека, другой – радоваться, зная, что тот попал в рай.

Для этого проекта Микеланджело нарисовал как минимум сорок эскизов статуй, все они должны были обрамлять гробницу роскошным фризом. А как же бронзовый фриз, который хотел видеть Юлий II? Микеланджело уменьшил его – он станет тонким, почти незаметным на одном из уровней.

Основание пирамиды представлялось скульптору самой оригинальной частью проекта. Поднятое на двух колоннах, оно должно было поддерживаться с каждой из сторон четырьмя рабами, стоящими в различных позах. Микеланджело хотел показать их наготу, которая контрастировала бы с одеждами персонажей, занимающих другие уровни, а их позы должны были демонстрировать борьбу и самую безумную надежду.

Увидев рисунки, папа был очень доволен и немедленно отправил Микеланджело в Каррару. При этом он дал флорентийцу ровно тысячу дукатов и ни гроша больше, и этими деньгами тот должен был рассчитаться за нужные для работы мраморные глыбы, а также оплатить их доставку в Рим.

– А срок? – спросил Микеланджело.

– Пять лет, – отрезал Юлий II.

А нужно было как минимум вдвое больше!

Каррарский мрамор

Микеланджело провел в Каррарских карьерах почти год. Как пишет о нем Ромен Роллан, «задумав работу, он мог годы проводить в каменоломнях, отбирая мрамор и строя дороги для перевозки; он хотел быть всем зараз – инженером, чернорабочим, каменотесом; хотел делать все сам – возводить дворцы, церкви – один, собственноручно. Он трудился, как каторжный»⁸⁷.

При этом, находясь в Карраре, он не получал никаких других денег. Но зато он сумел выбрать и подготовить самый совершенный мрамор из всего, что можно было найти на этой земле. Белые каменные глыбы оказались такими прозрачными, что в глубине можно было увидеть все слои кристаллов. Это был так называемый благородный мрамор, без трещин, без вкраплений и без пузырьков – чистый, приятный не только для созерцания, но и по звуку, что становилось ясно при легком ударе кувалдой.

В те давние времена приходилось очень внимательно следить за добычей мрамора, а работа в карьерах была крайне опасной. Сколько людей нашли свою смерть в этих белых скалах. Привязанные веревками к своим подвесным люлькам, рабочие, казалось, словно парили в воздухе на высоте сотен метров, рискуя разбиться вдребезги или быть расплющенными камнепадом. Ниже находились шахты, которые вгрызались в скалы, люди, работавшие там, орудовали ломами и кувалдами, вбивая деревянные клинья и смачивая их водой, чтобы они, набухая, заставляли камень трескаться.

Добыча велась по вертикали. Она предполагала, что начинать надо с вершины скалы. Когда глыба отделялась, она падала, и рабочие при этом вынуждены были спасаться, перебегая с одного края люльки на другой. Дополнительную опасность представляли осколки мрамора.

Когда глыбу мрамора признавали качественной, нужно было волочить ее до деревянного ската, натертого мылом, по которому ее затем спускали, притормаживая при помощи многочисленных веревок. В одном своем письме, датированном 1518 годом, Микеланджело рассказывает о драматическом обрыве такой тормозной веревки: «Одному человеку был сломан позвоночник, и он умер мгновенно, и я сам чуть не распрощался с жизнью»⁸⁸.

Подобные несчастные случаи, к сожалению, были обычным делом. После каждого обычно подавался сигнал, и местные работники бросали кто пилу, кто кувалду, а подмастерья прекращали подавать струи песка и воды для обтесывания камня – и в полной тишине, склонив головы, все спускались к своим домам, до которых было не менее часа ходьбы.

Начало конфликта с Донато Браманте